«Пожалуй, можно сказать, что мне повезло, а?»
«Определенно. Не успей ты повернуться, или не попади пуля в кость — я бы ничего не смог сделать. Но в этот раз твоя шкура спасена моими усилиями, спорить не буду».
«Этот ублюдок даже не проверил, жив ли я. Впрочем, охотно его понимаю. Когда мне приходится угостить кого-то ардоритом, я тоже не проверяю…».
«Было темно. Он прекрасно натренирован и некоторые его способности можно определить как сверх-развитые, например его скорость и моторику, но в темноте он видеть не мог».
«Стрелял на звук?»
«Вероятно».
«Но это невозможно, — сказал Маадэр, чувствуя себя глупо, — Никто не может в темноте увернуться от пули, и при этом еще и поразить противника первым же выстрелом».
«Там, где заканчиваются ресурсы человеческого организма, принято доверяться технологии… Возможно, он был под действием какого-то мощного био-софта. Хотя пока мне не приходилось слышать о чем-то с подобным эффектом. Помнишь био-зомби „Чимико Вита“?»..
«Они едва ли походили на людей. Просто био-машины в человеческом обличье, не способные мыслить, но способные грамотно и быстро убивать. Этот был не таким. Я бы даже сказал, что он определенно умен».
«Умнее чем ты — будь уверен… Кажется, к тебе гости».
Видимо, госпиталь был оборудован системой видео-наблюдения, или же автоматическая аппаратура, поддерживавшая жизнедеятельность, отрапортовала о его пробуждении. Маадэру не хотелось сейчас видеть человеческие лица, но он понимал, что без этого в любом случае не обойдется. Услышав шелест открывающейся двери, он повернулся на звук.
Человек, вошедший в палату, был ему знаком. Тем не менее, увидеть его здесь он не ожидал.
— Я ждал, когда вы очнетесь. Хорошо спалось?
— Благодарю, неплохо.
— Вы выглядите достаточно неплохо. Для человека, который должен был умереть дважды за эту ночь.
— Я мерценарий, господин Нидар. Свинец — часть моего рациона.
— У вас даже осталось ваше необычное чувство юмора, — Нидар улыбнулся.
— Да, доктора сшили его по кусочкам. Где я?
— Военный госпиталь в Восьмом.
— Не помню чтобы я обращался сюда за медицинской помощью.
— Ваше тело обнаружили этим утром на брошенном складе Девятого. Мне показалось, что оставлять вас там неразумно. Вы достаточно дорого мне обошлись, чтобы я мог позволить местным разобрать вас на запчасти. Вы еще нужны мне, Йенч. Кто в вас стрелял? Этот человек как-то связан с «Сиренью»?
— Связан?.. — Маадэр нахмурился, — Да, наверно можно сказать и так. Впрочем, вы, кажется, знаете его лучше меня.
— В каком смысле? — уточнил Нидар, — Выражайтесь яснее.
— Он же работает на вас. И вы поручили ему убрать меня. Согласитесь, я могу рассказать о нем куда меньше вашего.
В первый раз Маадэр мог наблюдать, как Нидар, пусть и на секунду, теряет свое самообладание. Он не краснел, не стискивал зубы, не моргал. Он просто немного наклонил голову и очень медленно, с расстановкой, сказал:
— Если это шутка, я начинаю опасаться, что ваш мозг все-таки был поврежден.
Маадэр считал, что достаточно неплохо разбирается в людях. И тон Нидара он определил как настороженный — и весьма опасный для собеседника.
— Вы хотите сказать, что вчера на складе не ваш человек пытался пристрелить меня?
— Вы бредите, Йенч, — обронил Нидар, не сводя с него взгляда, — Я даже не знаю, где вы были и чем занимались.
— Я занимался покупками. И по чистой случайности могу сейчас говорить с вами. Если бы он видел в темноте хоть немногим лучше… Но он понадеялся на ардорит.
— Если бы я хотел вас убить, вы были бы мертвы, — просто сказал Нидар. Ему не требовались жесты или какая-либо интонация чтоб быть убедительным.
— Пожалуй, — этого Маадэр не мог отрицать, — Но я чего-то с самого начала подумал о человеке из Конторы.
— Основания?
— Этот подлец слишком быстр.
— Какой-то химический агент, стимуляторы…
Маадэр покачал головой.
— Тут что-то другое. Чувствуется хорошая школа. Человеческое тело — благодарная почва. Если оросить ее рассчитанной дозой химических удобрений, результаты могут превзойти все ожидания, но тело — это всего лишь плоть. Нервные волокна, мышцы, рецепторы… Чтобы управлять этим с максимальной эффективностью мало накачивать себя стимуляторами.
— Звучит резонно. Полагаете, за плечами вашего неудавшегося убийцы — профессиональная школа?
— О да. И он явно получал там хорошие отметки.
Нидар несколько раз провел ладонью по волосам, точно смахивая пыль. В этом не было нужды, его прическа и так была идеальна.
— Не думаю, что это поможет нам установить его личность. Это Пасифе, Маадэр. На один квадратный километр здесь приходится слишком много людей, чьи возможности были улучшены… за государственный счет. Дезертиры, отставники, бывшие члены всех возможных диверсионных и специальных групп — как наших, так и Юпитера — вчерашние солдаты… Это вольер с голодными рысями, среди которых не так просто выследить ту, у которой когти чуть длиннее, чем у прочих…
— Я привык сравнивать это место с аквариумом, — хмыкнул Маадэр, — Впрочем, неважно. Да, этот парень запросто может быть бывшим агентом спецслужб Юпитера или наших собственных. Но меня смутил ардорит.
— Его сложно достать на Пасифе?
— Достаточно сложно. Вы знаете, что это за штука. Контора в прошлом любила использовать ардорит в «грязных» акциях, когда цель должна была быть уничтожена любой ценой и на меткий глаз и твердую руку полагаться не приходилось. Весь наш отдел снаряжал пули этой гадостью. Привычки живучи… Никогда не думал, что одним прекрасным вечером мне придется самому его отведать…
— Профессионал, использующий редкую смесь. Понимаю, почему вы подумали о Конторе.
— Это было первой мыслью. Увы, неверной. Могу констатировать, что контракт оказался куда более сложным, чем мне виделось изначально. Мы имеем дело не с бандой трусливых сопляков, которым единожды крупно повезло. Ситуация куда хуже. Не для меня, — Маадэр поймал внимательный взгляд Нидара, — Для вас.
— Поясните?
— Охотно. Это одиночка. Умный, расчетливый, осторожный.
— Это уменьшает его шансы. Если у него нет подручных, исполнителей, охраны — это значит, что он лишен укрытия и помощи. Одиночки долго не живут.
— Глупые одиночки долго не живут. А те, кто порядком в этом поднаторел, не нуждаются в компаньонах и охране. Когда я проходил стажировку, мне говорили, что один — это лучшее число из возможных. Люди погибают, когда в цепь спланированных действий допускают слабое звено, скованное из неоправданных надежд. Они надеются — на обстоятельства, на помощь, на товарищей — и гибнут. Одиночке это не нужно. Он не рассчитывает на то, что кто-то будет страховать его спину, что кто-то перевяжет ему раны или предоставит убежище. Он действует сам и только сам, поэтому не питает лишних иллюзий. Большая часть агентурных провалов — это связь. Рано или поздно агенту нужно связаться с другим агентом или руководством, и в этот момент он уязвим как никогда. Одиночке это не надо. Он блуждает в чужом мире как крошечная рыбка в бездонном океане, ему не надо подниматься к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Он верит только в себя, и ни в кого кроме.
