Соломон оскалился – как пес, которого мягко хлопнули по носу.
- Не разбейтесь там от старания, - процедил он в трубку, борясь с желанием нарочито грубо вернуть ее на рычаг, - Может, «Мафия» может обеспечить вам шикарный офис, дорогой костюм и полный набор элитного нейро-софта, но вы зря думаете, что с Транс-Полом можно заигрывать. В конце концов, вы всего лишь преступник!
Господин Пацци не обиделся, но огорчился. И огорчение это звучало в его голосе столь явственно, что делалось даже неловко.
- Детектив Пять, вы зря подозреваете меня в неискренности. Я действительно очень хочу вам помочь. Как вы, конечно, знаете, залог развития любой крупной корпорации – это общение и сотрудничество. А наша корпорация – одна из самых древнейших на континенте. Мы действительно стремимся к тому, чтоб сотрудничать с другими организациями и черпать в этом сотрудничестве двухстороннюю выгоду. Старые времена затворничества и намеренного ограничения давно проявили свою неэффективность. Только развитие, только совместный…
- Между прочим, всего два века назад ваша корпорация была не более, чем бандой преступников, которые уклонялись от любых контактов с законом.
- Новые времена требуют новых решений, - мягко сказал Пацци, кажется, опять улыбаясь, - Двести лет назад и Фуджитсу был не более, чем заштатной компанией. А теперь это – десятимиллионное государство.
Больше говорить было не о чем.
- Прощайте, господин Пацци.
- Всего доброго, детектив Пять. Обращайтесь, если возникнет потребность.
Соломон вернул телефонную трубку на место и потер ухо. Этот парень из «Мафии» и в самом деле скользкий, как кусок просроченного тофу, но надо признать очевидное – едва ли он скрывает от Транс-Пола информацию о таинственном похитителе. Скорее всего, похититель и в самом деле не имеет отношения к их организации и не состоит в штате. Еще хуже. Опытный и умелый преступник, действующий сам по себе. От таких часто бывают проблемы. И едва ли это обрадует господина Эмпирея Тодда.
- Одиночка… - пробормотал Соломон, разглядывая проклятые четыре «В», - Что ж, это вполне вероятно. Человек, готовый на самые дерзкие преступления, вполне может действовать самостоятельно, не решаясь довериться кому-либо.
Нейро-вандалы часто работают небольшими организованными группами или поодиночке. Значит, все-таки…
Соломон аккуратно сложил листик Бароссы и засунул в жилетный карман. Судя по адресу, таинственный информатор проживает на севере Фуджитсу, в районе старой многоэтажной застройки. Пора выяснить, чем он может быть полезен Транс-Полу и детективу Пять.
Из сейфа Соломон, поморщившись от затхлого, проникнутого ржавчиной, воздуха, достал револьвер. Покрутив в руках, сунул в кобуру. Следом за револьвером последовал небольшой металлический предмет, удивительно увесистый для своих габаритов – его Соломон положил в карман пиджака. На вешалке висел плащ из нано-твида, его старый спутник по Фуджитсу. Потрепанный, непоправимо потерявший всякую связь с модой еще десятилетием раньше, но еще любимый. Соломон натянул его и, бросив последний взгляд на четыре невозмутимые «В», вышел из кабинета. Пора было заняться делом по-настоящему.
Из шеренги припаркованных возле участка Транс-Пола автомобилей «Лексус-Москвич» Соломона выделялся, как бык из табуна разномастных лошадей. Полторы тонны металла, дерева и пластика дремали на солнце, терпеливо ожидая, когда прикосновение хозяйской руки пробудит в глубине них грозно рычащего дракона. Дракон был старенький и чаще перхал, чем рычал, но Соломон все равно любил его. «Лексус-Москвич» не был грациозен или изящен, он был массивным, большим и неповоротливым. Но Соломон не собирался с ним расставаться.
Даже когда Анна всерьез потребовала от него «заменить эту рухлядь», он проявил несгибаемое упрямство, которое часто применял по службе, но очень изредка - дома. Может, автомобиль и старый, потрепан сверх меры и давно утратил блеск лакированных бортов, он, Соломон Пять, будет ездить на нем до тех пор, пока тот может передвигаться. И никаких вариантов замены рассматривать не хочет.
«Ты просто любишь старые вещи, - бросила ему тогда Анна с досадой, - Это все твой проклятый «Бейли»! Он заставляет тебя любить всякое старье!»
«Не говори глупостей, - ответил он ей, - Я знаю свою нейро-модель до мелочей и читал спецификацию. Любовь к старью за ней не значится».
«У многих моделей есть недокументированные особенности, и ты прекрасно это знаешь!»
Конечно, он знал. Но сдаваться не хотел. К некоторым вещам привыкаешь так же, как к своим собственным привычкам. И тогда становится очень сложно отделить себя от них. Анна, кажется, поняла это – и бросила свои попытки отправить «Лексус-Москвич» на свалку.
Соломон вывел чихающий со сна автомобиль с территории служебной стоянки и заставил его влиться в поток прочих машин. Движение было плотным, как всегда в Фуджитсу в послеобеденный час, но это Соломона не раздражало – он привык доверять управление рефлексам, позволив мозгу обрабатывать крутящуюся в подкорке информацию. К городским пейзажам он давно привык настолько, что не обращал на них внимания. Мимо скользили многоэтажные обелиски серого камня, неуместно-торжественные, даже чопорные – точь-в-точь высокородные гости на званом обеде. Постные лица ухоженных фасадов, заваленные хламом задворки, теплые огоньки осеннего солнца, прыгающие в окнах. «Это их город, - подумал Соломон, рассеянно разглядывая нависающие над ним дома, - Город больших серых камней, которые родились в нем и будут жить до тех пор, пока не погаснут звезды. А мы, люди, вроде паразитов на них. Копошимся, ведем свою невидимую жизнь в недрах бетона и камня, куда-то бежим, крошечные создания, чего-то хотим…».
Людей на улицах, действительно, почти не было. Самый центр Фуджитсу, кому охота дышать выхлопными газами?.. Тем больше он удивился, увидев на тротуаре человеческую фигуру с мятым бумажным транспарантом над головой. Надпись показалась знакомой – неровные прыгающие буквы возвещали о том, что гетеросексуалы не хуже гомосексуалов. Ах да, этого парня он видел из кабинета Бароссы. Чертовски настойчивый тип, вроде бы. Что ж, значит, время оказать Бароссе ответную услугу.
«Лексус-Москвич», скрипнув тормозами, остановился напротив митингующего. Соломон опустил стекло, чтобы лучше видеть этого человека, но ничего необычного или заслуживающего внимания не обнаружил. Одежда потрепана и грязна, как у бродяги, волосы торчат в разные стороны засаленными клочьями, взгляд – мутный и тревожный. Типичный бродяга, еще не успевший спиться, но сделавший для этого первые и решительные шаги. От таких редко бывают серьезные проблемы, но и терпеть их рядом с собой неприятно.
- Эй! Ты! – Соломон махнул человеку рукой, - Подойди сюда!
Есть интонации, которым невозможно не подчиниться. И многими из них Соломон владел в совершенстве.
Человек покорно подошел, комкая в руках транспарант, но без особой поспешности, поглядывая на автомобиль настороженным взглядом. Сопровождавший его запах подсказал Соломону все то, о чем он догадывался, но чего знать не стремился.
