Книга Нейро-панк, страница 64. Автор книги Константин Соловьев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нейро-панк»

Cтраница 64

- Омерзительно.

- Но заставляет задуматься, не так ли?

Соломон постарался быстрее миновать страшную клетку. Заключенное в ней существо продолжало биться об решетку с леденящими душу звуками. А ведь это, действительно, был человек… Судя по всему, безжалостные нейро-хирурги Мафии просто вытащили из его сознания все, кроме слепой ненависти.

В следующей клетке кто-то стонал, но стон этот был странным, в нем было столько же боли, сколько сладострастия. Казалось, будто человек одновременно страдает и наслаждается.

Лицо сеньора Пацци скривилось, как от глотка не в меру кислого вина.

- Похоть. Дисгузтозо! Еще одна сторона человека, на которую мы стараемся не обращать внимания, но которая имеет над нами силу. Простая похоть, сеньор детектив. Совершенно естественное и животное чувство. Этот человек думает только об удовлетворении своего сексуального естества, и ни о чем кроме. Секс – суть его существования, а вне этой сути нет ничего. Он одержим похотью. Он готов совокупляться с представителями любых видов, полов и возрастов и, смею заверить, нет такой сексуальной перверсии, которая показалась бы ему чрезмерной. В данный момент… Да, он удовлетворяет свою страсть самостоятельно, чем обыкновенно занят почти весь день. Насколько я знаю, предыдущий администратор, забавляясь, иногда запускал в эту клетку кого-то из провинившихся подчиненных. И оставлял на несколько дней. Те из них, кто выходили живыми, как правило, теряли рассудок.

Соломон отвернулся от клетки, но успел заметить невероятно тощего человека, сидящего у стены и конвульсивно дергающегося. Его кожа местами вздулась и покраснела, местами была покрыта желтыми мозолями. Человек не прекращал стонать, подрагивать и совершать отвратительные движения с такой страстью, словно стремился изнасиловать сам себя. Соломона затошнило – и он не успел ничего ответить Пацци.

- Следующий обитатель едва ли шокирует вас. Его уродство другого рода. Но в своем роде он тоже прекрасный образец. Догадаетесь, чего, сеньор детектив?

Обитатель третьей клетки не старался вжаться в угол, оттого был хорошо заметен. Сперва Соломону показалось, что в нем нет ничего особенного. Человек был неподвижен, просто стоял и глядел куда-то в сторону. Лицо его не было обезображено неконтролируемыми страстями, как у двух его соседей. Но, приблизившись, Соломон понял, что в этой неподвижности есть что-то зловещее. Человек стоял, задрав подбородок, и смотрел в стену, даже не попытавшись взглянуть на проходящих мим, хоть и находился в полном сознании. Судя по всему, он не испытывал ни любопытства, ни необходимости в чьем-то обществе. Он смотрел на что-то, и был столь увлечен, что казался застывшей статуей из камня землистого цвета. Он был грязен, от него ужасно пахло, от одежды остались бесформенные лохмотья на груди и бедрах, но он не делал попытки очиститься или скрыть наготу. Он был захвачен созерцанием чего-то столь прекрасного, но ничто остальное просто не имело значения. Сделав шаг, Соломон увидел ртутный блеск на стене и понял, что созерцал этот человек.

- Зеркало, - сказал Пацци, щелкнув длинными пальцами, - Думаю, вы уже поняли. Это гордыня. Человеческая спесь – особая сущность, которая не видит собственной оболочки. Да, этот человек может сутками стоять неподвижно, любуясь собой. Он считает себя идеалом, венцом творения, небожителем, самой прекрасной формой жизни в обитаемом мире, бесконечно далекой от нас. Простых людей он настолько презирает, что не одаривает их даже взглядом. Общаться с нами – оскорбление для него. Как вам тако*е?

- Мне казалось, мы спешим, - процедил Соломон.

- Не переживайте, дом окружен моими людьми. Если то, что мы ищем, попытается сбежать, его быстро схватят. Мы не Транс-Пол, но опыта нам не занимать. Давайте ознакомимся с оставшимися экземплярами. Заверяю вас, сеньор детектив, хоть каждый из них и отвратителен сам по себе, в целом они являют очень поучительное и интересное зрелище.

В следующей камере металось вдоль решетки что-то большое и тучное. Оно повизгивало, хрюкало, шумно облизывалось, терло огромный отвисший живот и перебирало ногами. Это тоже был человек, но ужасно толстый, настолько, что сперва даже казался чуждым человеческим формам. Толстейшая шея покрыта надувшимися венами, руки и ноги набухли настолько, что их мышцы едва способны сокращаться. Живот – выпирающий пульсирующий бурдюк. Человек, страдающий столь сильным ожирением, должен быть прикован к кровати собственным весом. Но только не этот. Толстяк сновал возле решетки, тыкался в нее лицом, пытался облизывать прутья грязно-сизым языком. Увидев Пацци и Соломона, он взволновался, и его бездумные коровьи глаза едва не вылезли из орбит. Он стал жалобно подвывать и хрюкать, а его неловкие движения стали подобострастны и суетливы, как у голодного щенка, выпрашивающего еду.

- Чревоугодие, - пробормотал Соломон, - Я уже понял . У этого существа вы отобрали все, кроме желания есть.

- Вы совершенно правы, сеньор детектив. Этот человек – просто огромный желудок на ногах. Все доступные ему страсти сосредоточены на вкусовых сосках его языка, весь смысл его существование – набить желудок. Вам эта картина кажется трагичной? Взгляните на нее под другим углом. Этого человека никогда не будут терзать муки выбора, чувство собственной неполноценности или ощущение несправедливости мира. Он знает, чего он хочет, и он счастлив, когда получает это.

- Безмозглая амеба, вот что это такое.

Пацци округлил глаза:

- Детектив!.. Не преумаляйте его умственных способностей. Насколько мне известно, этот человек был доктором наук. Его способность мыслить никуда не делать, ведь нейро-софт над интеллектом не властен. Просто в силу нашей человеческой природы интеллект – лишь раб нашей личности, раб бессловесный и исполнительный. У этого человека никто не забирал способности мыслить, это и в самом деле было бы своего рода святотатством. Разум неприкосновенен! Даже сейчас, сладострастно хрюкая над картофельной шелухой, этот человек не сделался глупее, чем когда возвышался над кафедрой, его интеллект, безусловно остался при нем. Но вот у его сознания появился новый ориентир, ставший центром Вселенной, и интеллект бессилен что-то изменить.

- Но ведь он больше не человек! - сказал Соломон, силясь сдержать рвущиеся наружу отвращение и ужас, - Он не человек, он машина, а машинам неведомы муки выбора или страсти. Точно так же можно сказать, что газонокосилка счастлива, подрезая траву. Она не может быть счастлива или нет, ведь у нее нет возможности осознать суть счастья или несчастья. Она просто выполняет свое предназначение.

- Как и мы, - Пацци коротко кивнул, - Как и мы, детектив. Мы ведь тоже машины, которые не сознают сути счастья, лишь стремятся приблизить его, интуитивно пользуясь всеми доступными возможностями. Сложность всякого устройства прямо пропорциональна тому, с какими задачами оно способно справляться. Этот обжора кажется нам примитивным, но, в сущности, мы ничем его не превосходим. Мы просто устройства другого порядка, которые гораздо хуже умеют справляться со своими задачами. Ведь ни я, ни, полагаю, вы, не можем назвать себя счастливыми. А этот человек – может. Он достиг цели. Он счастлив.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация