- Стоять! – хрипло приказал он, - Никому не двигаться. Соломон у меня на мушке. А детектив Баросса держит на прицеле вас, господин Энглин Кейне Нул. Или госпожа? Неважно. В любом случае, советую вам бросить на землю оружие. Наш разговор окончен.
Говорил он жестко и уверено, совершенно не в манере комиссара Бобеля. И взгляд у него тоже изменился, насколько мог судить Соломон, стал пронзительным, острым, как бритва, таким взглядом можно отделять мясо от костей. Комиссар Бобель уже не выглядел безобидным любителем оловянных солдатиков. Он выглядел опасным и готовым выстрелить в любую секунду. Баросса целился в Энглин, но держался не так спокойно, как обычно. По его лицу было видно, что его беспокоит какая-то мысль. Так ощущается движение под спокойной внешне поверхностью моря. Энглин, не опуская револьвера, кусало губы. Сегодня оно было полно решимости, но не стреляло, переводя взгляд с Бароссы на комиссара Бобеля и обратно. Впрочем, целилось оно все-таки в Бароссу.
- Закончим, - предложил комиссар своим новым незнакомым голосом, - Так будет лучше для всех. Нас двое, детектив Пять. И ваше протеже не в силах застрелить нас обоих, согласитесь. Оно всего лишь нейро-вандал. Толковый, но едва ли умеющий хорошо обращаться с оружием. Закончим на этом.
- Еще не время, - Соломон покачал головой, - Неужели вы думаете, что я приглашал бы вас сюда, если бы все закончилось так быстро?.. Эй, ребята! Держите их на прицеле!
- Будь спокоен, держим, - сказал из темноты за спиной Соломона новый голос.
- Порядок, - подтвердил еще один, - И надеюсь, господин комиссар не станет сомневаться в моих способностях касательно возможности выпустить чьи-то мозги наружу с пяти шагов. С такого расстояния я промаха не дам даже в кромешной темноте.
Баросса потрясенно вертел головой, пытаясь увидеть бестелесных призраков.
«В темной комнате может уместиться очень много черных котов», - эта неуместная мысль заставила Соломона улыбнуться. Все равно его улыбку никто не мог разглядеть.
- Коротышка Лью? Маркес? Вас сюда как занесло?
- Слетелись на запах жареного, - хихикнул Коротышка Лью, - И догадайся, от кого он исходит.
- Детективы! – комиссар Бобель быстрее сумел подавить удивление, - Я не знаю, как вы оказались здесь и что вам наговорил детектив Пять, но я приказываю вам арестовать его.
- Едва ли это возможно, комиссар. Уж извините. Дело в том, что детектив Пять объяснил нам, что происходит.
- Происходит настоящее безумие, вот что происходит! Этот психопат заставил вас угрожать мне, комиссару Фуджитсу, оружием!
- Возможно, - сказал холодно Маркес, обходя Соломона с другой стороны, - Но будем считать, что это безумие нас заразило. Это очень логичное безумие. Хотя, конечно, совершенно безумное. А ну-ка не шевелитесь, комиссар, мне бы не хотелось портить вам очки одной небольшой дыркой… Ремонт влетит в копеечку.
- Спасибо, господа, - сказал Соломон, не видя их, - И еще я должен перед вами извиниться. Честно говоря, сперва я считал, что один из вас заложил меня Мафии. Рассказал Пацци про нейро-бомбу и вывел мафиози на мой след. Ведь кроме нас с Бароссой только вы вдвоем были в курсе про мое проклятое сокровище. Но я уже разобрался. Итак, вам не кажется, что вновь настало время поговорить?
- Замолчите, детектив Пять!
- Извините, комиссар, но теперь у нас перевес голосов, вам не кажется? – Коротышка Лью рассмеялся пьяным смехом «Пана», - Говори, Соломон. И не бойся, тебя не перебьют.
- Или останутся без голов, - проворчало Энглин Кейне Нул, судя по всему, уставшее от долгого и напряженного ожидания, но все еще леденяще-спокойное, - Давай.
- Хорошо, - кивнул Соломон, - Конечно. Итак… На самом деле мы собрались здесь не из-за комиссара Бобеля. Он шишка Мафии, он опасен, он едва не убил меня, но ради него одного я бы не стал этого затевать. Нет, я позвонил ему лишь потому, что он – моя вторая неприятность, которую я должен устранить одновременно с первой и самой существенной. Если бы я этого не сделал, комиссар нашел бы меня позже, когда я не был бы готов к нападению. Так что я всего лишь ударил первым. Нет, комиссар, вы мне не интересны, я даже не испытываю к вам настоящей злости. Мы собрались здесь ради другого человека.
- Кого? – нетерпеливо спросил Маркес. Он уже выступил из круга сплошной темноты и теперь выглядел угловатой тенью, направившей на Бароссу столь же угловатую тень пистолета.
По существу, они все здесь были сборищем теней, целящихся друг в друга. Театр теней. В их окружении Соломон ощущал себя единственным живым человеком. Некстати вспомнилось древнее искусство театра теней, способное изобразить на растянутом экране контуры зданий, людей и животных. Соломон был в детстве на нескольких представлениях, до того, как полюбил кинематограф. Это было искусство иллюзии и обмана – сотканный из теней генерал с усами в мгновение ока превращался в беседку, а летящая птица – в конную статую или коренастое дерево.
Тени всегда непостоянны и лживы. Теням нельзя верить, ведь они бесплотны, они лишь оптическое явление, рожденное светом, оттиск реальности на растянутом театральном экране.
Наверно, поэтому он в детстве быстро разочаровался в театре теней. На киноэкране все казалось вещественным, настоящим, незыблемым. Реальным.
Соломон заставил эти мысли раствориться. Сейчас ничего существеннее и важнее этих теней для него не существовало.
- Нейро-маньяк, - сказал он и ощутил идущий над самым полом ледяной сквозняк, проникающий, казалось, прямо в костный мозг, - Человек, уничтоживший меня, находится здесь. И я поклялся, что он никуда отсюда не уйдет.
ГЛАВА 19
Коротышка Лью кратко выругался. На редкость не изобретательно, как для человека, столько лет проработавшего в Транс-Поле. Кажется, сообразил быстрее других. Несмотря на свою внешность и манеры, он умел делать верные выводы. Соломон всегда знал, что под фамильярностью «Пана» скрывался живой и острый ум прирожденного детектива.
- Это ведь не… не оно, правда? – спросил он, кивая в сторону Энглин, - Иначе ты не дал бы ему оружия. Это один из нас, да?
- Да, - подтвердил Соломон, - И мне очень досадно, что понял я это только сейчас. Мы так долго шли по следу неуловимого нейро-маньяка, что забыли основы, господа. Легче всего спрятаться не в тени, а в пятне света – особенно если ты сам несешь факел. Кто может стать лучшим нейро-маньяком, чем человек с жетоном служащего Транс-Пола?
- Прекратите, детектив Пять, - посоветовал комиссар Бобель, устало поправляя очки, но не опуская при этом оружия, - Ваша маниакальная страсть переходит все границы. Теперь вы видите, господа, что он и в самом деле оторван от реальности? Мы стоим здесь, пятеро служащих Транс-Пола, знающие друг друга много лет. И среди нас детектив Пять уже нашел одного члена Мафии и одного нейро-маньяка. Не много ли?
- Ничуть, - сказал Соломон, - И, согласитесь, есть в этом некоторая ирония. Мне только что пришла в голову мысль о театре теней. Об иллюзиях. У нас тут и в самом деле разыгрался настоящий театр. Со своими героями, злодеями и декорациями. Но в театре теней все построено на иллюзиях. Там нет ничего вещественного, осязаемого, постоянного. Есть только то, что мы видим и то, что, как мы думаем, мы видим. Например, сейчас мы видим шесть человек в темной комнате. Один из них преступник, а пятеро – детективы. Но что для теней значат чины и имена? Кем все мы являемся на самом деле? Кто среди нас жертва, а кто убийца? И кто мы все вообще такие?
