- Продолжайте, - насмешливо бросил Баросса, - Очень увлекательно.
- Спасибо, детектив. Дальше игра стала горячее. Слишком уж много игроков столпилось на поле, и каждый спешил ударить по мячу. Да, Соломон, мяч – это ты. Представьте мое изумление, когда я узнал, что кроме Форда в моем лице за вами охотится Мафия, а также неизвестный нейро-маньяк. Ничего себе популярность!
- Могу лишь сказать, что вам повезло, - процедил Соломон, - Два игрока схватились между собой. Нейро-маньяк обнаружил, что Мафия посягает на его игрушку – и наказал ее. Освободив дорогу вам.
- Возможно. Всегда лучше быть тем игроком, который принимает мяч последним… Так кто из вас нейро-маньяк, господа? Детектив Баросса, это действительно вы? Детектив Лью, а может, вы? Впрочем, честно говоря, мне все равно. Меня интересует только нейро-софт. А нейро-маньяки – это не мое ведомство. Вас обоих, как вы понимаете, я тоже вынужден буду убить. Так что, по большому счету, даже неважно, кто именно был нейро-маньяком.
- Все равно чушь! – вскинулся Коротышка Лью. Видно, и его обожгло страхом близкой смерти, - Если Энглин работало на вас, то зачем оно рассказало Соломону о нейро-бомбах? Зачем нашло бомбу у него в голове? А? Что? Видите же, чушь! Если Энглин работало вместе с вами на Форд, оно бы просто промолчало. И Соломона тихо сняли бы еще до того, как он узнал про свой тикающий подарочек!..
- Даже у хороших агентов есть слабости, - вздохнул комиссар, - Энглин не всегда может себя контролировать. Иногда у него бывают дни, когда… Скажем так, когда оно делается чересчур жалостливым. Или инфантильным. Видимо, это и произошло. Конечно, ужасная и досадная ошибка, едва не сгубившая всю операцию, но для Энглин она простительна. Специалиста такого класса я терять не готов. В будущем, надеюсь, подобных проколов не будет. К слову, кто бы из вас ни был нейро-маньяком, я очень рад тому, что он оказался тут. Этот нейро-маньяк сослужил Форду очень плохую службу. Он использовал то, что ему не принадлежит, причем так неаккуратно, что это едва не привело к большой беде. Даже международной беде. Но, как выражаются сеньоры из Мафии, индивид ничто, а рабочий коллектив – все. Одиночки долго не живут, будь они хоть трижды гениальными нейро-взломщиками. По счастью, детектив Пять очень вовремя сообразил устроить эту ловушку, сам не зная, на кого. И очень удачно, господа, что мы все вместе в нее попались. Серьезная экономия времени. А теперь, если вы не против, мы все-таки поставим точку в этой истории. Энглин, ты готово?.. Замечательно. Бери Соломона под руку и выходи отсюда. Я выйду последним.
Соломон разглядел смутную тень пистолетного ствола. Дула он не видел, но ощущал его, как ощущают чужой взгляд, даже не видя его обладателя. Взгляд этот был нехороший, тяжелый и безразличный, как у змеи.
Может, броситься на него, пока есть возможность, пока есть тень шанса?.. Бобелю придется выстрелить, он не станет рисковать. В конце концов, смерть от пули честнее смерти под нейро-корректором.
«Больно не будет, - пообещал ему бесплотный голос, соткавшийся из шелест ветра под потолком, - Просто толчок в грудь – и падение в мягкую прохладную тень, которая навеки сомкнется над головой. Тень может быть зыбкой, обманчивой, но может быть и окончательной, не имеющей дна…»
- С Соломоном мы еще немного пообщаемся, а вы прощайте, господа, - сказал комиссар Бобель, - И позвольте еще раз выразить вас свою благодарность за долгую беспорочную службу. Не знаю, будет ли вас помнить Фуджитсу, но я точно буду…
- Иди ты к дьяволу, свиная голова! – визгливо крикнул Коротышка Лью.
Баросса добавил несколько звучных ругательств. Но прозвучали они неуклюже, как-то беспомощно. Должно быть, старый пират Баросса услышал шелест висельной петли над головой.
- Прощайте, господа, - комиссарский голос был необычно мягким, в нем даже ощущалось некоторое сожаление, - Могу лишь уверить вас, что ваша память надолго переживет вас. Полагаю, уже сегодня весь Фуджитсу узнает о невероятной утрате, которую он понес. Сразу четверо детективов пали смертью храбрых, защищая покой жителей города, вверивших им сво…
Выстрел хлопнул буднично и сухо, как лопнувшая шина. Соломон видел рваный оранжевый язык, на мгновенье развернувшийся темноте и оставшийся на сетчатке глаза зеленовато-лиловым пятном. Тело само отшатнулось, в голове горячим пузырем лопнула мысль «Как? Так быстро?..» - лопнула и обрывками стекла прямо в съежившийся желудок. Но боли не было. Кажется, так и бывает, когда тебя убивают. Соломон не мог вспомнить, где слышал это. Наверно, так когда-то сказал Керти Рейф. Да, наверняка так и есть, тело просто не успевает почувствовать смертельное ранение, просто сползает в тень и…
А потом он услышал хруст. На самом деле хруст раздался сразу же после выстрела или одновременно с ним, но наполненный ужасом мозг подавал события по частям, как если бы их отделяли друг от друга секунды или даже минуты. Хруст – тонкий, едва различимый. Хруст и легкий невесомый звон. А за ним влажный шлепок. Что-то подобное можно услышать, если малокалиберная пуля ударится в легкую преграду, а потом врежется во что-то плотное и достаточно прочное, но при этом влажное внутри.
Соломон не сразу понял, куда смотреть, сполох выстрела на мгновенье ослепил его. Но он все же определил направление – по тому, куда смотрели Коротышка Лью и Баросса. Комиссар Бобель стоял на прежнем месте, но что-то в нем переменилось. Сложно сказать, что изменилось в человеке, если видишь в полумраке лишь его силуэт.
Очки – сообразил Соломон. Там, где прежде висели два светлячка линз, остался только один. Другого не было. Но Соломон догадывался, где он. Скорее всего, пуля заставила тонкую линзу разлететься на тысячу крохотных полупрозрачных осколков. Часть осколков вместе с пулей врезалась в лицо, превратившись в микроскопические занозы, часть рассеялась вокруг или засела на воротнике плаща. Но только у пули могло быть достаточно кинетической энергии, чтобы пробить кость черепа и глубоко увязнуть в его содержимом.
- Что… - неожиданно ясным и удивленным голосом сказал комиссар Бобель. Слышно было, как он переступил с ноги на ногу, под подошвой ботинка захрустела пыль вперемешку со стеклом. Но Энглин Кейне Нул выстрелило еще раз – и оранжевый язык, вырвавшийся вторично из ствола, отбросил комиссара в сторону, словно тот был лишь крохотной мошкой. Комиссар Бобель свалился лицом в груду строительного мусора, перекатился на бок и остался недвижим.
Человек превратился в предмет обстановки заброшенного кинотеатра вроде забытого рабочими тюка с утеплителем. Еще одна маленькая метаморфоза на сегодняшнем представлении театра теней.
Энглин еще некоторое время стояло с пистолетом в вытянутой руке… Это была странная и страшная картина. Лицо Энглин выглядело пустым, как если бы пороховые газы выжгли с него все чувства и эмоции, оставив лишь бледную плоть и острые кости под ней. Не мужское лицо и не женское, не молодое и не старое. Только тающие льдинки в глазах.
- Как вовремя! – Коротышка Лью истерично рассмеялся, но смех быстро сменился хрипом, - Ох, как вовремя… Еще немного, и он положил бы нас. Не бойся, все в порядке. Мы будем свидетельствовать!.. Комиссар работал на Форд, он был шпионом. Если что, мы подтвердим, что он заставил тебя помогать ему. Но, клянусь, вовремя ты это…
