— Хорошо, — Ламберт с готовностью поднялся, — Тогда я вернусь на службу. Мое долгое отсутствие может показаться подозрительным.
— Верно. Ступайте на улицу, барон, спасайте Империю от злокозненных преступников.
— Я зайду вечером чтобы узнать, что вам удалось выяснить, и определить наши дальнейшие действия. Если они, конечно, последуют.
— Хорошо. Ты тоже ступай, Бальдульф, нечего глядеть на этот ливер. Лучше сходи на рынок, может удастся раздобыть какие-нибудь интересные слухи, или чего-то съестного. И то и другое будет весьма кстати. Отец Гидеон, вас не сильно затруднит, если я попрошу вас ассистировать мне в дальнейшем?
— Мне это не сложно. Я не боюсь вида крови и потрохов.
— Как и прочие присутствующие здесь господа. Но вас в выгодную сторону отличает хотя бы зачаточное представление о науке, а еще у вас ловкие пальцы и пристойные для того чтобы не мешать мне габариты.
— Благодарю.
— Пойдемте, Бальдульф, — сказал Ламберт, распахивая дверь, — Кажется, здесь обойдутся без нашей с вами помощи.
— За этой девчонкой двадцать надсмотрщиков надо, господин капитан, — протянул тот, — И то она что-нибудь этакое выкинет. Ну да пойдемте, а то меня уж малость мутит от всего этого ливера.
Они вышли, и сразу стало свободнее и светлее.
— Могли бы сразу сказать мне про вино, святой отец, — заметила я, не отвлекаясь от работы. Работать было все сложнее, непослушные слабые пальцы Клаудо скользили по костям мертвеца.
— Не мог, я был связан данным графу словом. Но благодарю вас за понимание.
— Ерунда, это мне ничего не стоит. К тому же, я же не сказала, что отказываюсь от притязаний на эту бутылочку! Нам с вами жить тут еще четыре дня, и за это время я еще что-нибудь придумаю. Господи, ну и запах тут у него внутри… И почему у Клаудо так отвратительно хорошо работает обоняние?..
— Могу я спросить, чем вы сейчас заняты?
— Ищу микро-следы, святой отец. Это такие крохотные рубцы, которые остаются после внутренних операций. Мне уже ясно, что адепты не рискнули запихивать в своего слугу ничего серьезного — здесь определенно нет ни встроенного оружия, ни брони, ни средств связи. Но если ему удалили метку крещения, могли быть и иные вмешательства. Интересно, насколько искусны их специалисты… Конечно, я бы с удовольствием отдала бы этого покойника на растерзание вашим братьям, некоторые ордена славятся своим умением добывать информацию даже из мертвой плоти. И они при любом раскладе выжали бы на порядок больше моего. Но именно этого мы сейчас себе позволить и не можем.
— Я не отвлекаю вас разговором?
— Напротив, это помогает мне забыть хотя бы о запахе…
— Тогда, может, поговорим?
— О чем, святой отец? — спросила я с подозрением.
— Ну, например о вас.
— Думаю, можно подыскать и более пристойную тему для беседы.
— О вас и о вашем отношении к вере…
— О! Так и думала, что вы рано или поздно вновь вернетесь на эту тропинку. Я думала, вы занимаетесь душеспасительными разговорами только в рабочее время.
— У меня нет рабочего времени, Альберка, все мое время отдано служению Господу.
— На вашем месте я похлопотала бы перед патроном хотя бы об отпуске… Ах да, у вас же односторонняя связь.
— Вы всегда начинаете язвить, когда разговор заходит о душе, как я заметил.
— Со своей стороны могу заметить, что в этой ситуации вы становитесь занудным и неуклюжим морализатором. Я не избегаю разговоров об этом, но и не стремлюсь к ним. Не моя епархия, если вы понимаете.
— Так, может, то, что я здесь оказался, в некотором смысле знак Господен? И это намек для вашей блуждающей в потемках души, указание на некую тропу, ей предназначенную?
— В следующий раз, когда Господь вздумает подавать мне знаки, пусть воспользуется более традиционными способами. И, надеюсь, ему не придет в голову зажигать куст. Во-первых, на этой улице уже двести лет не растет даже бурьян — кислотность почвы, а во-вторых, у нас есть автоматический огнетушитель.
— Почему вы не крещены, Альберка?
Я взглянула на отца Гидеона краем глаза. Он был на редкость серьезен и, судя по тому, как он внимательно смотрел на меня, вопрос был отнюдь не риторическим.
Я вздохнула.
— Так получилось.
— Как случилось, что вас не приняли в лоно Церкви при рождении?
— Жаль, нельзя сейчас принять вина — желудок Клаудо не выдержит… Разговоры с вами с недавних пор нагоняют на меня страшную жажду. Мои родители были крещены, святой отец, если вам от этого станет легче.
— Но не вы.
— Удивительная прозорливость.
— Извините за бестактность, — мягко сказал он, и очки его блестели сейчас тоже мягко, каким-то лунным светом, — Некрещеному человеку, особенно с вашим складом характера, должно быть, неприятны разговоры с клириком.
— Да, но пусть это вас особо не смущает. В конце концов это же ваша работа. Если бы и мне нашлось такое непыльное местечко, на котором можно день-деньской восславлять невидимое и познавать непознаваемое, да еще и получать за это хороший куш, позволяющий жить в хорошем районе, с недурным столом и прислугой, я бы тоже ревностно относилась к конкурентам.
— Вас могли не крестить в младенчестве по какой-то причине. Например, болезнь местного священника. Или долгое путешествие. Или…
— Или отречение всего городка от Церкви, — вставила я, — Или нежелание крестить рыжих, распространенное в некоторых землях, ведь рыжие, как известно, есть сосуд греха и кладезь порока.
— Это мнение было опровергнуто еще полвека назад, на Третьем Кёльнском Соборе!..
— Неважно. У ребенка в Империи есть много способов избежать крещения. Например, под его колыбель шмыгнет черная кошка, что сразу выдаст в нем будущую ведьму. Или его семья не в ладах с местным священником. Ладно еще крещение, знали бы вы, как порой тяжко с покойными, которых не разрешают похоронить на кладбище!..
— Я верю, что у вас было серьезное обстоятельство, пусть даже вы не собираетесь о нем распространяться. Это ваше право. Но почему вы не приняли веру в более зрелом возрасте?
— И горазды же вы болтать… Ей-Богу, лучше бы я попросила остаться Бальдульфа. Его пальцами только подковы гнуть, но он хотя бы молчит за работой.
— У меня есть предположение, что вы отказались от крещения из-за беды, которая с вами случилась.
— Какой беды, отче?
— Я имею в виду тот трагический случай или болезнь, который лишил вас возможности двигаться.
— Дьявол! То-то я в последнее время как будто бы замечаю что-то такое!..
— И я могу вас понять. Подобное горе должно было подорвать ваш дух и сказаться на вере. Это тяжелое испытание, но помните, что Господь посылает свои испытания только тем, кто их достоин, и кто в силах их выдержать.
