— Так вы… вы не член тайной графской клики, Ламберт?
— И никогда им не был. Ваш покорный слуга — капитан городской стражи. Мне очень польстили те качества, которыми вы меня наградили — хитроумность, выдержанность, расчетливость, терпеливость… Однако, боюсь, что не заслужил их. Я всего лишь старый рубака, вряд ли годный на подобную роль. Если бы я и в самом деле имел планы подобные тем, что вы описали, уверяю вас, я нашел бы способ их претворить в жизнь.
— Я вам верю, барон… — пробормотала я, — Пример был достаточно нагляден. Выходит, я вас оклеветала…
— Ерунда, пустое. Род баронов Роткирх и так познал за свою историю достаточно оскорблений чтобы я переживал за свою честь. Увы, из меня получился бы препаршивый тайный убийца.
— Хорошо, капитан Ламберт не имеет злого умысла и, клянусь алтарем своего собора, я чертовски рад это слышать! — сказал отец Гидеон, — Но все остальное, что вы сказали… Это правда?
— Правда, — пришлось сказать мне, — Жаль только, что эта правда поздновато пришла мне в голову. Видимо, и верно вместо мозгов вино давно булькает… Иногда я могу быть отчаянной дурой. Да, теперь я не сомневаюсь, что все это время мы шли по ложному следу, и истинный корень всего произошедшего — это Его Сиятельство граф Нантский.
Ламберт быстро помрачнел.
— Мне сложно в это поверить, госпожа Альберка. Хотя в ваших словах мне и слышалось здравое зерно, я не могу принять их.
— Потому что вы присягнули графу, Ламберт?
— Может быть. А, может, и нет. Вы не знаете, что такое присяга, госпожа Альберка. Это не просто клятва, это нечто большее.
— Это обещание быть верным своему сеньору, даже если он последний интриган и убийца?
Он невесело улыбнулся.
— Вроде того. В глубине души я могу допустить мысль, что нечто подобное имело место, но поверить в это, принять… Извините. Здесь должна быть какая-то ошибка. Я не могу сказать, что я близко знаю графа, хоть и служу ему много лет. За всю свою жизнь я видел его раза три или четыре, и ни разу с ним не говорил. Нет, я не могу поклясться на Библии, что его помыслы чисты, а сам он безгрешен или вроде того. Но в то же время я не могу допустить и того, чтоб ему или его доброму имени был причинен вред. Для меня это так же немыслимо, как дышать водой.
— Если это правда… — прошептал отец Гидеон и стекла его очков беспокойно сверкнули, — Боже, если это окажется правдой, сами небеса разверзнутся над нами. Нант очень скоро окажется в аду, и в самой жаркой его части.
— Какое-то церковное пророчество? — вяло пошутила я.
Но он был серьезен, как лик святого.
— Вы даже не представляете, что начнется… Это даже хуже, чем Темный культ. Много хуже. Это же пахнет гражданской войной!
— Будет вам, отче… — пропыхтел Бальдульф, — Все живы-то… Ну, то есть у отца Каинана головы немного не хватает, конечно, и это могут заметить, но он вроде бы как сам к этому руку приложил, значит… И вы целы. С чего бы война…
— Его Сиятельство и Его Преосвященство крепко друг с другом не в ладах, вы знаете это. Честно говоря, они бы друг друга давно со свету сжили бы, если бы не Император, заставивший их примириться полвека назад. И мир этот настолько шаткий, что сядь на одну сторону весов муха — и равновесие тотчас будет нарушено. Они оба… упорные люди.
— Оба сеньоры, — кивнул Бальдульф, — Только один в камзоле, а другой в рясе.
— Отчасти справедливо. Они очень недовольны друг другом, и в течение этого времени это недовольство все накапливалось, так что теперь, боюсь, его скопилось более чем достаточно. Одна искра сжигает амбар со всем содержимым или воспламеняет запал разрушительной ракеты. Эта искра у нас в руке, — отец Гидеон сжал и разжал ладонь перед нашими лицами, — И мы вот-вот выпустим ее на волю. Если епископ узнает, что граф посягнул на подобное, на похищение или убийство настоятеля собора… Господи, я бы охотно пожертвовал собственной жизнью сам, зная, что произойдет. А произойдет война. Не зачистка церковными дознавателями города, не голод, не эпидемии, а самая настоящая гражданская сеча. И графство Нантское захлебнется в крови, как баран, которому мясник перерезал глотку.
— Вы преувеличиваете, — сказал Ламберт сдержано, — Речь может идти о небольшом мятеже, если епископ Нантской епархии вздумает поднять войска, но будьте уверены, что это закончится самое большее за неделю.
— Вы ошибаетесь, капитан, и жестоко. Епископ Нантский достаточно силен чтобы скрутить графу шею. Пусть это произойдет не сразу, но это произойдет, и многие сотни тысяч жизней будут отданы ради этого.
— Клерикалы против войска!..
— Именно, капитан, именно. И сам Армагеддон покажется нам мелким пожаром в курятнике, когда это начнется. А это непременно случится, уж поверьте мне. Все бедствия графства покажутся ерундой. Только не нам, потому что наш пепел к тому моменту уже будет летать в воздухе, а нашим потомкам.
— В штандарте графа Нантского — более двух сотен флагов, это две сотни рыцарей в полном облачении, со свитой и дружинами, — ледяным тоном отчеканил Ламберт. Улыбка была отброшена и забыта, надо мной вновь возвышалась эта проклятая боевая машина, осадная башня, созданная из стали и плоти, — Не считая личной графской дружины из сотни тысяч отборных бойцов. Не считая его особых штурмовых когорт «Громовые когти» и «Честь и пламя» в шесть сотен мечей. Я не говорю про гарнизоны городов, которые будут готовы выступить на следующий же день, про ополчение из нескольких миллионов, про резерв…
— Могу лишь сказать, что вы плохо себе представляете ту силу, с которой ей предстоит схлестнуться! — отец Гидеон выставил вперед грудь. Пусть она была не так внушительна, как закованный в сталь торс Ламберта, но тоже производила впечатление, даже под сутаной, — Личная гвардия епископа — четыреста боевых сервусов и три полных полка валлийских наемников. Числа его тайной гвардии даже я не знаю. Но не это его сила — я имею в виду основную силу. Откройте глаза, по всему графству располагаются монастыри братьев-рыцарей. «Орден Святого Гроба Господня», «Орден Святого Стефана», «Орден Святого Лазаря», да еще госпитальеры, тевтонцы, гауденты… Стоит только епископскому слову прогреметь, над каждым из них поднимутся боевые флаги. Ваших рыцарей встретят рыцари Господни, они, может, меньше числом, но их боевая выучка и вооружение на голову превосходят графские. Тяжелые лайтеры, каскадное бомбометание, газовые атаки, плазменные баллисты… Они обрушат на войско графа настоящий небесный огонь, который испепелит и людей и землю под ними так, что еще сорок лет над ней не поднимутся посевы!
— Тогда не худо бы им предусмотрительно отпеть самих себя, — бросил Ламберт, — Потому что на помощь графу придут войска союзных ему графов Турского, Аквитанского и Бургундского. И все монастыри Орденов обрушатся от землетрясения, когда раздастся стук их копыт.
— Мальчишка, — осадил его отец Гидеон презрительно, — Вы даже не представляете, чем это закончится. Епископ обратится к Папе и тогда сам Сатана захохочет, наблюдая за тем, что последует. Папа даст добро открыть церковные пусковые шахты, запечатанные много лет назад. Я не знаю, сколь много останется после этого от графства Нантского, знаю лишь, что те, кто каким-то чудом уцелеет после этого, позавидуют мертвым.
