– Клоун.
– Чертовски обаятельный клоун! – поправил Аспен, затем взял меня и Скалларк под руки и повел в толпу танцующих ребят. У каждого из них в руке был бокал с пуншем, что меня насторожило. Я то и дело оглядывалась в поисках человека в маске Чумного Доктора, но никого не видела. Она могла замаскироваться. Наш Ангел Милосердия может быть где-то поблизости, например, в костюме придворной дамы.
Похоже, я была такой напряженной, что Аспен обернулся на меня и хмуро оценил взглядом. Из-за фаты он не видел моего лица, но я видела его. Даже если бы свет в часовне не был таким мрачным и тусклым, я бы все равно отметила, как жутко Аспен выглядит и как настороженно смотрит.
Кто-то случайно толкнул меня локтем и пролепетал извинения. Это забавно: стоит скрыть лицо – и вместе с ним исчезнет ярлык, прикрепленный социумом.
Мы остановились у крайней стены рядом с огромным, в три человеческих роста, окном. Я видела снежинки, кружащиеся в воздухе, людей в хэллоуинских нарядах, движущихся к часовне, и мост.
Мы словно отрезаны от мира, от реальности. И убийца где-то здесь.
Я поняла, почему Аспен выбрал именно это место у окна в углу – отсюда был виден весь зал и вход. Если нужно будет охранять Скалларк и Киру, которая, кстати, была в костюме Марии Антуанетты и прятала злобное лицо за серебристой маской, наливая себе пунш, это место – лучшее.
Я помахала рукой Крэйгу, который тоже был в костюме специального агента и стоял рядом с Кирой. Я не видела его глаз, скрытых за черной маской, но наблюдала сияющую улыбку, поэтому улыбнулась в ответ – автоматически, чего он, конечно, не мог видеть сквозь фату.
Заиграла медленная мелодия, тоже в готическом стиле, и Аспен схватил меня за руку и потащил в центр зала. Это было так стремительно, что я едва не споткнулась, но Аспен придержал меня за талию и притянул к себе, почти сбив с ног. Вокруг нас танцевали парочки, и они все были заняты собой, так что подслушать нас никто не мог, но я все равно приподнялась на цыпочки и шепнула:
– Мог бы и предупредить.
– Кира уже двигалась в мою сторону, так что не было времени, – пояснил он, наклонив ко мне голову. – И я чувствую, как она смотрит в нашу сторону и хочет затянуть эту фату вокруг твоей шеи…
Пьяная парочка студентов, облаченная в средневековые костюмы, врезалась мне в спину, из-за чего я налетела на Аспена, прижавшись к нему всем телом.
– Ты же говорил, что она больше не ревнует.
– Ну… – Аспен покрутил меня, откинул на руку и вновь вернул в прежнее положение. – Это было до того, как она увидела твое декольте.
Я бросила взгляд на свою грудь, затянутую в белую ткань, и услышала смех Аспена. Но он тут же прервался, будто смеяться было чем-то постыдным, непозволительным. Мы почти одновременно замедлились и застыли посреди зала.
– Мне страшно, – шепнул Аспен. Несколько секунд я молчала, покачиваясь в такт музыке, пыталась сглотнуть комок, вставший в горле.
– Мне тоже.
– Ты не должна бояться, Айрленд, потому что кто-то из нас должен быть в трезвом уме, – сказал он без тени усмешки. Помедлив, я ответила:
– Я чувствую, как она наблюдает за нами. Наша Неизвестная. Чувствую ее взгляд на коже.
Аспен поднял голову и оглядел толпу танцующих ребят, затем склонился ко мне, собираясь что-то произнести, но тут музыка затихла, а над нашими головами прокатился гул колокола. Потом – еще один.
Бум.
Бум.
Бум.
Еще один. И еще.
Единственное, что Аспен запомнил из своего видения.
Мое сердце замерло, по телу побежали мурашки.
Мы застыли как вкопанные посреди танцпола; кроме нас никто не остановился – когда звон закончился и вновь заиграла музыка, вокруг нас снова стало шумно. Люди танцевали. Веселились.
И я как никогда резко ощутила, что все это – реальность.
Это произойдет. Сегодня.
– Это случится в двенадцать! – сообщил Аспен.
– Что?..
Я не заметила, как крепко вцепилась в его плечо, лишь почувствовала, что он ободряюще сжал мою ладонь в своей.
– Кая.
Я заметила, как неотрывно Кира смотрит в нашу сторону, с каким восторгом смеется Скалларк над шуткой Крэйга.
Словно все как обычно. Словно мир не рушится прямо в эту секунду.
Аспен взял меня за подбородок и настойчиво произнес:
– Это случится в полночь, когда зазвонят колокола.
Что нам делать?
Мой мозг судорожно обдумывал сотни тысяч неподходящих вариантов, которых с каждой секундой становилось все меньше. Сердцебиение участилось, во рту пересохло.
– Аспен.
– Кая. – Он приподнял мою фату, затем взял меня за плечи и наклонился. Его глаза еще никогда не были такими серьезными, настойчивыми. Взгляд пытался нечто внушить мне, пытался загипнотизировать. – Я знаю, тебе страшно. Тебе чертовски страшно, и я понимаю. – Вокруг нас люди продолжали веселиться, танцевать, и только наш с Аспеном мирок обрел серые краски. – После того что случилось с Джорджи, ты больше не веришь в себя, но так больше нельзя, и ты это понимаешь. Ты должна вернуться. Взять себя в руки и сделать то, чего боишься, – взять на себя ответственность. Потому что, кроме тебя, больше не справится никто. – В горле набух отвратительный комок слез, но я не шевелилась. Аспен, все еще удерживая меня за плечи, склонился ниже. – Помнишь, ты сказала, что не сможешь никого спасти, потому что и себя не смогла? Это не так. Ты ведь выжила. Каждый раз тебе удается выкарабкаться из лап смерти. Ты не никто. Ты человек, который спасет их жизни, и ты должна пойти и сделать это, потому что ты можешь. Но если ты будешь сидеть в психушке или за решеткой, ты не сможешь ничего.
Он выпрямился, провел ладонями вверх-вниз по моим рукам, пытаясь приободрить. Затем бережно опустил на мое лицо фату, и я смогла сморгнуть слезинку.
– Ты можешь больше, чем обычные люди, Кая Айрленд.
В ушах зашумело, каждая движущаяся фигура, каждое улыбающееся лицо… они все превратились в яркую кляксу на сером полотне моего мира.
Мы с Аспеном обнялись, он крепко прижал меня к себе, сдавил плечи медвежьей хваткой. Я уже не могла сдержать слезы.
– Аспен, мне придется…
– К нам идет Кира! – выпалил он, глядя на меня словно зверь, загнанный в ловушку. Он даже не услышал моих слов, а ведь я хотела сказать ему о плане, о единственном шансе на спасение. Но у нас уже не было шансов – Кира схватила меня за руку, становясь между нами. Я хотела врезать ей, хотела крепко ударить ее в загримированное лицо и даже почувствовала, как сжимается что-то внутри от решимости действовать, но вдруг Аспен улыбнулся мне, и я отшатнулась, отступила.
Я позволила Кире обнять его, позволила отравлять его кислород.
