– ПО-ТВОЕМУ, ЭТО СМЕШНО?! – рявкнул он на Ноя, когда тот выполз из-за дивана, держась за живот от смеха. Сквозь хихиканье, Ной пробормотал:
– По-моему, да. Давно мне не было так весело. – Он перестал смеяться и невинно осведомился: – А тебе?
– Нет! – крикнул Дориан. Он бешено жестикулировал. – И ты предлагал мне присмотреться к ней?! К этой женщине?! Ты видел, как она себя сейчас вела?! Словно обезумевшая… она же… она чокнутая!
– Может, у вас есть больше общего, чем ты думаешь? – Ной пожал плечами и медленно двинулся на кухню, чтобы продолжить драить противень. Дориан раздраженно пошел следом, испытывая злость еще и от того, что вынужден вымаливать подсказки.
– Ты можешь нормально изъясняться?!
– Могу, – Ной надел перчатки и включил воду, – но не хочу. Я все еще надеюсь, что вы с Каей не настолько глупы. Все, что вам нужно сделать, – это превратиться из ледяного айсберга в ослепляющий, горячий луч света. – Он послал Дориану улыбку. – Понимание, сопереживание, доверие.
– Что ты несешь?
– Советую и тебе расслабиться и наконец открыть глаза, чтобы увидеть реальность. – Ной растопырил средний и указательный пальцы и показал ими сперва на свои глаза, затем на глаза Дориана.
– У меня нет времени на это. Я отправляюсь наверх готовиться к лекции на завтра.
– Завтра воскресенье.
– ТОГДА НА ПОСЛЕЗАВТРА!
Дориан раздраженно покинул кухню, оставив Ноя наедине со своими мыслями.
«Кто бы, кроме меня, конечно, мог подумать, что профессор Харрингтон боится женщин?»
Глава V
Разоблачение
– Я купил тебе много-много сладостей! – извиняющимся тоном пропел Аспен, появляясь вечером на пороге своей квартиры. Свет в прихожей загорелся и погас, когда он проследовал по коридору в гостиную, где старшая сестра спала на диване, положив под голову локоть.
Аспен поднял брови, глядя на Альму, на то, как она развалилась, будто у себя дома, на тощие лодыжки, торчащие из безобразных спортивных штанов, на всклокоченную рыжую голову.
Поставив на столик у дивана пакет с мороженым и шоколадными конфетами «Сникерс», Аспен взял шерстяное покрывало, лежащее рядом в кресле, и накрыл сестру, на секунду дав слабину: а ведь она сейчас совсем не похожа на демоницу.
Оставив Альму в «спящем режиме», Аспен сунул мороженое в холодильник и поспешил в душ. Двадцать минут спустя, вернувшись в гостиную в ароматном облаке запахов шампуня и мыла, он обнаружил сестру перед телевизором: в руке коробка с мороженым, озлобленный взгляд прожигает в плазме дыру.
Хоть Альма и была одета в домашние штаны, на ней по-прежнему оставалась рабочая рубашка, а деловой пиджак, явно сшитый на заказ, висел на спинке того самого кресла, где полчаса назад аккуратно лежало клетчатое покрывало.
– Ну и почему ты мне не позвонил? – спросила Альма, приглушая звук. На экране телевизора теперь, точно обезьяны, скакали густо накрашенные девицы, беззвучно разевая рот. Аспен с трудом отвел взгляд от экрана и плюхнулся на диван, оттеснив старшую сестру к самому краю.
– Я устал. – Откинувшись назад, Аспен снова зацепился взглядом за яркую картинку в телевизоре и тут же раздраженно взял пульт и щелкнул кнопкой. Когда экран погас, он обратился к Альме без тени улыбки:
– Прекрати напоминать ее. – Она тут же разгладила лоб, постучала пальцами между бровей, как бы убирая хмурую складку.
– Да я просто хотела тебя встретить… – прошептала она, и тут, к досаде Аспена, губы Альмы задрожали, и она, опустив голову на грудь, натянула на самый нос рубашку и заскулила.
Аспен закатил глаза, осторожно забрал из ее руки мороженое и обнял, насильно прижав ее голову к своему плечу.
– Что стряслось?
– Он меня даже не узнал, нет, ты себе это представляешь?..
– Прекрати, – попросил Аспен, погладив сестру по голове. – Ты себя странно ведешь. От этих слез ты станешь уродливой, ты этого хочешь? Чтобы он даже не посмотрел в твою сторону?..
Альма резко отстранилась, пихнув Аспена в плечо.
– Я не уродина.
– То-то и оно, пока что нет. Но если продолжишь в том же духе, то станешь похожа на чудовище. А он, кстати, красавчик? Если да, в таком случае можешь и дальше реветь, ведь из вас получится превосходная пара: Красавчик и Чудовище.
– Что за чушь ты несешь? – воскликнула Альма, расхохотавшись. Во все стороны полетели слюни, и Аспен, заворчав, отпихнул сестру от себя.
– Ты хочешь заразить меня вирусом плаксивости?
– Заткнись и подай мне мороженое.
– За этим я тебе и нужен, а – «подай-принеси»? – буркнул Аспен, но протянул Альме ведерко, и когда повисло короткое молчание, он вдруг вспомнил, как она, в глубоком детстве, защищала его от Патриции, как заявила, что во чтобы то ни стало вытащит его из психушки, как сказала, что «наваляет люлей каждому, кто заикнется, будто он сумасшедший».
– Слушай, – Аспен вдруг нарушил молчание и, устроившись поудобнее, повернулся к Альме, глядя на нее во все глаза. – А я и не догадывался, что у тебя есть парень.
Альма шумно втянула носом воздух и медленно отстранилась от него. Из-за слез ее лицо опухло, и казалось, что она смотрит на Аспена, подозрительно прищурившись; губы снова предательски задрожали. Аспену невыносимо было видеть, что Альма, его старшая сестра-боец, ревет из-за какого-то неизвестного ему мужика.
– Дай мне его номер, я с ним разберусь.
Альма хлопнула его по руке:
– Я с ним сама разберусь, уж можешь мне поверить! – Она как-то по-особенному злобно ухмыльнулась, точно злодей из какого-нибудь мультфильма, и Аспен снова едва не закатил глаза. Альма вдруг посерьезнела. – Надеюсь, ты его не знаешь. Не хочу о нем больше думать. Это был секрет. Наш с ним секрет. От Патриции, да и вообще… Я хотела тебя с ним познакомить, но без спешки… А он все испортил…
Аспен отвернулся и посмотрел в потолок. Сестра явно погрузилась в размышления и не замечала ничего вокруг.
Во-первых, он даже представить себе не мог, кто был таким идиотом, что попал в поле зрения его безумной сестрицы. Во-вторых, этот идиот, видимо, не знает, с кем связался. И в‑третьих, и тут Аспен был абсолютно растерян, он понятия не имел, кто же мог понравиться его старшей сестре.
В гостиной повисла тишина. Альма набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание. Ее щеки вздулись, нос стал краснее прежнего, а затем из ее горла раздался рев, и она пронзительно выдохнула. Все, понял Аспен, началась вторая стадия ее меланхолии. И точно: через секунду Альма воинственно вскочила и принялась голосить, проклиная бедного парня такими словами, о существовании которых Аспен даже не подозревал.
Глянув украдкой на наручные часы, Аспен успокоился: было еще слишком рано, чтобы соседи вызвали полицию из-за превышения уровня шума или еще какой глупости, но все же ему страшно захотелось как-нибудь успокоить Альму.
