– Ты сказал, что у нас вечеринка, – тихо произнесла она, но Патриция услышала и бросила на Аспена взгляд.
Вцепившись в плечи гостьи мертвой хваткой и надеясь телепатически передать через прикосновение мольбы о спасении, Аспен с энтузиазмом спросил:
– Так ты беспокоилась обо мне?
– Не особенно.
Боже, она не понимает намеков. Краем глаза Аспен заметил, как подозрительно Патриция нахмурила идеально откорректированные брови, спрашивая:
– Ты его девушка?
Мне крышка, подумал Аспен и тут же услужливо принял пакет с продуктами, которые протянула ему Айрленд.
– Меня зовут Кая Айрленд, – вежливо представилась она. Как на иголках, Аспен прижал к груди пакет, наблюдая за тем, как Айрленд и его мать пожимают друг другу руки, затем распахнул дверь, многозначительно спросив:
– Мама, тебе не пора домой?
Айрленд не двигалась, на ее лице не отразилось ни удивления, ни каких-либо других чувств – видимо, сразу догадалась, кто перед ней. Патриция отвернулась, ответив:
– Нет, Аспен, я задержусь для беседы с твоей подругой, – и вальяжно проследовала назад в гостиную.
Фу-х-х, – на секунду он почувствовал облегчение – все обошлось, – но когда Аспен сделал шаг в сторону кухни, чтобы избавиться от пакета, в его руку что-то больно впилось.
Еще одна проблема.
– Объясни, что происходит, – потребовала Айрленд. – Почему ты сказал своей матери, что я твоя девушка?
– Это долгая история…
Айрленд тут же развернулась:
– Я ухожу.
– Стой, стой!.. – Аспен испуганно схватил ее за плечо, все еще прижимая к груди пакет с едой. – Тебе так сложно мне помочь?
– Не хочу.
– Почему, мы же друзья?! – Он наклонился ниже, потому что казалось, что Патриция стоит за углом и подслушивает, и загородил девушку спиной. Если Патриция выйдет, то решит, что они целуются. – Просто молчи. Я сам все скажу. Ты нужна мне сейчас, Кая. – Он даже назвал ее по имени, чтобы сделать приятное. – Я потом все объясню. Ничего не говори, просто сиди.
К удивлению, она быстро сдалась; и когда с каменным выражением лица усаживалась в темной гостиной Аспена в кожаное кресло, он уже был рядом, бросив на кухонный стол покупки.
– О чем ты хотела нас спросить? – Он присел на подлокотник кресла, в котором устроилась Айрленд, и взял ее за ледяную руку, проигнорировав взгляд, в котором читалось предупреждение.
Патриция поправила прическу и задумчиво подперла ладонью подбородок.
– Значит, Кая, – деловито начала она. – Ты беременна?
Аспен испуганно сжал тонкие пальцы Айрленд, умоляя ее держать себя в руках, и она сжала в ответ его руку так сильно, что захрустели кости. Он понял, что пора с этим заканчивать, и раздраженно осведомился:
– Так и зачем ты задаешь такие дурацкие вопросы?
На губах Патриции играла выдержанная улыбка.
– Я должна знать, что мешает тебе жениться на Лоле.
– Не говори о ней в этой квартире, – отрезал Аспен, представив, какое лицо будет у Айрленд, когда Патриция уйдет. Он так сильно разозлился, что снова сжал пальцы подруги, и та ответила крепким пожатием. Он не хотел, чтобы она присутствовала при его семейных разборках, не хотел, чтобы она стала свидетелем этих унизительных сцен, но прогнать ее уже не мог. Разжав пальцы и скрестив руки на груди, Аспен тихо попросил:
– Кая, можешь разложить еду на кухне? Первая дверь слева.
Она поднялась и ушла, проигнорировав выпад Патриции:
– Эта девочка даже не знает, где в твоей квартире находится кухня!
Аспен вскочил:
– А зачем ей это знать? Мы не спим вместе! – Он услышал на кухне шум воды и со злостью продолжил: – Зачем ты сегодня пришла?! Чтобы вновь разрушить мою жизнь и жизнь моих близких?! И ты приходишь сюда ни с того ни с сего и начинаешь нести эту чушь, будто бы я должен вернуться домой!.. И жениться на этой твоей Лоле!.. И быть на похоронах дедушки и бабушки, будто это твое очередное шоу!
– Ты сам себя унижаешь! – выплюнула Патриция, тоже вскакивая. Она сжала кулаки. – Эта Кая знает, что ты болен, знает, что ты не в себе?!
Аспен сдулся словно шарик, из которого внезапно выпустили воздух. Он вновь вспомнил о том, за что ненавидел ее столько лет, за что презирал.
– Ты все еще считаешь, что болезнь может быть унижением? Думаешь, люди, которые действительно больны, чувствуют себя униженными? – Он со смешком покачал головой. – Пожалуйста, уходи, Патриция, пока ты еще сильнее не унизила себя в моих глазах. И в глазах моей подруги.
Я слышала каждое их слово и жалела, что не ушла сразу. Теперь я чувствовала себя частью всего этого. Я была частью этого. Частью жизни Аспена, частью его кошмарной семьи. Очередной мерзкий секрет, который свалился из ниоткуда, но который я теперь вынуждена хранить. Одна только мысль, что мы с Аспеном знали друг о друге слишком много, а теперь еще больше, приводила меня в ужас.
– Ты в порядке?
Я вздрогнула и обернулась. Аспен стоял за моей спиной, прикусив внутреннюю сторону щеки, как делает всегда, когда о чем-то тревожится.
– А ты в порядке? – не могла не спросить я. – Не ожидала, что на твою «дружескую вечеринку» придет еще кто-то…
– Не знал, что ты умеешь шутить, – сказал Аспен с сарказмом, затем, прочистив горло, произнес: – Мне жаль, что я втянул тебя во все это…
Он подошел к кухонной стойке, выдвинул табурет и со вздохом опустился на него. Подперев кулаком щеку, он сказал:
– Я никогда не стыдился своей семьи, но сегодня…
Снова этот тон, этот взгляд, полный скорби, и я не знаю, что сказать. Мне хотелось поговорить о Скалларк и ее безумных, невыполнимых планах на Хэллоуин, но после случившегося я сомневалась, что он захочет говорить еще и об этом. В свете люстры Аспен выглядел болезненно-бледным и вялым.
Переступив с ноги на ногу, я огляделась. Аспен молча буравил взглядом стол, явно не собираясь нарушать молчание, а возможно, слишком глубоко погрузившись в свои мысли.
– У тебя депрессия?
Вообще-то я не хотела спрашивать так сразу в лоб, но этот вопрос вгрызся в мозг сразу же, едва я переступила порог квартиры и увидела задрапированные окна.
– С чего ты взяла? – Аспен растерянно вскинул брови, выпрямляясь и убирая локти со стола.
– С того, что у меня есть глаза, – категорично отрезала я. Аспен вымученно усмехнулся, словно я глупо пошутила, и перевел взгляд за мое плечо на окно, плотно зашторенное тканью.
