Я поежилась, вспомнив ее беловокурую голову. Внезапно ее голова превратилась в огненный шар, который несся на меня, и я зажмурилась. Сжалась до размеров пули, насторожилась. Отчетливо услышав звук клаксона, я испуганно распахнула глаза и крутанула руль – вновь я на дороге, снова выжимаю газ, упрямо всматриваюсь вперед сквозь ветровое стекло.
– Давай же… – напряженным тоном выдавила я, едва не наваливаясь грудью на руль – ремень безопасности натянулся поперек туловища. – Давай же, давай…
Дождь лил как из ведра, дворники ходили туда-сюда как стрелка метронома…
– Давай же, давай…
Я шагнула вперед, разрывая собственным телом тяжелую стену холодного дождя, и, запыхавшись, остановилась. Мои пальцы мгновенно застыли, превратились в корявые сучья, в обледенелые сосульки.
– Сьюзен! – крикнула я, и мой напряженный голос тут же просочился в темноту переулка. Едва ли она могла меня слышать в таком шуме…
Я зашагала вперед. Мокрая одежда прилипла к телу, но мне было невыносимо жарко. Голова стала горячей, боль сосредоточилась в переносице.
– Сьюзен!
– Это ты.
Я резко обернулась, едва не споткнувшись.
– Нет… – Я отшатнулась, выставив ладонь надо лбом, чтобы защититься от дождя. – Нет, только не ты…
Мама, Джорджи, Сьюзен, Майя – они собрались здесь, в этом переулке, чтобы обвинить меня, чтобы хором обратиться ко мне:
– Это ты… это ты… это ты…
– Почему ты убила нас, Кая? – услышала я за своей спиной и, вздрогнув, как от очередного толчка под ребра, проснулась. Аспен оторвал голову от подушки и глянул на меня.
– Ты что, уснула?
Не уснула, хотела поправить я, а отключилась. Аспен тоже задремал, судя по тому, каким осоловелым взглядом он смотрел в телевизор, наблюдая за ползущими по экрану титрами. Скинув со своего плеча тяжелую руку Аспена, я выпрямилась, дотянулась до светильника и щелкнула выключателем. Наш уютный мирок тут же осветился приглушенным желтым светом из-под абажура, и только после этого я сумела с облегчением вздохнуть – Леда Стивенсон, спросившая, зачем я убила их всех, наконец-то поблекла.
– Страшный сон приснился? – спросил Аспен без тени любопытства в голосе. С кряхтением наклонившись, он стал подбирать с пола диванные подушки.
– Ничего особенного. – Я глянула на часы. – Уже начало первого ночи, мне пора домой. Если я и сегодня не высплюсь, то просто умру.
– Я думал, ты ничего не боишься, – с улыбкой в голосе укорил Аспен, поднимаясь на ноги и глядя на меня сверху вниз.
– Я пока еще не собираюсь умирать. У меня масса незавершенных дел.
Глава X
Вещи хуже смерти
Вернувшись с пробежки утром и просмотрев телефон, я поморщилась: меня ожидала сотня сообщений от Скалларк:
«Чем вы там, блин, заняты?»
«Аспен сказал, что ты спишь, звучит как-то двусмысленно».
«Ты в порядке? Почему не отвечаешь?»
«Он что-то с тобой сделал?»
«Я звоню в полицию».
«Я звоню в Интерпол».
«Не ходи в УЭК».
Тут я нахмурилась – просьба не ходить в университет звучала серьезно, сообщение было прислано сегодня. Пока я секунду размышляла, телефон в моей ладони завибрировал – пришло очередное сообщение, на этот раз от Аспена: «Останься сегодня дома, не ходи в универ».
Что еще за фокусы? Почему они говорят одно и то же?
«Кое-что случилось из-за очередной дерьмовой статьи ведьмы Киры» – будто в ответ на мой вопрос пришло сообщение от Скалларк.
Кое-что? – напряглась я, но решила спросить у Скалларк уже напрямую, когда приду на занятия. Отложив телефон на заправленную кровать, я отправилась в ванную и, столкнувшись со своим хмурым отражением, провела пальцами по вертикальной морщинке между бровями.
Кира Джеймис-Ллойд не достойна того, чтобы я о ней переживала, – думала я, но мысли продолжали крутиться вокруг последнего сообщения Скалларк. Что могло случиться после той дрянной статьи? Что могло быть хуже ее писанины?
Я продолжала судорожно размышлять об этом все то время, пока принимала душ после пробежки и завтракала, вежливо поддерживая с Ноем разговор о тортах со сгущенкой, – и до тех пор, пока не столкнулась с Аспеном на университетской парковке. Он вытаращился в мою сторону, будто увидев привидение:
– Я и не знал, что ты придешь.
– Знал, – возразила я, доставая с пассажирского сиденья автомобиля белый халат и пропуск. – Ты знал, что я приду, просто надеялся, что нет.
– Кая. – Аспен встал позади меня, так что, когда я обернулась, хлопнув дверцей, чуть не впечаталась носом в его грудь. Он шагнул назад, но голос оставался все таким же строгим: – Серьезно. Хватит. Ты должна уйти. Если пропустишь один день, ничего не произойдет.
– Я знаю, Кира уже что-то сделала…
– Ты не знаешь, – с нажимом перебил он. У меня внутри все сжалось в комок, я потрясенно замолчала – он еще никогда не говорил так серьезно и встревоженно.
– Что она сделала?
Аспен вздохнул, как бы сдаваясь, но с прежним упрямством сказал:
– Иди домой.
– Я справлюсь, Аспен. Я не стану уходить лишь из-за какой-то… – Кто-то сунул мне в руку листовку, а затем нырнул в толпу спешащих в главный корпус студентов. Я озадаченно посмотрела на свое собственное черно-белое изображение, распечатанное на дешевой тонкой бумаге. Фотография была мне знакома: в выпускном классе я ходила с длинной челкой, закрывающей лоб, и волосами чуть ниже плеч. Под снимком крупным жирным шрифтом шла надпись: «Мы должны опасаться агрессивно настроенных людей. Обезопась себя».
Аспен тяжело вздохнул, затем, скрестив руки на груди, спросил с явным раздражением:
– Ну что, собираешься справиться с этим?
Я подняла на него взгляд:
– Что это такое?
Меня обуяло сразу несколько чувств – ярость, негодование, и вместе с тем захотелось засмеяться Кире в лицо. Сказать ей, что после клетки Стивена Роджерса ее глупые, надменные, откровенно тупые издевательства не производят на меня никакого впечатления.
Но Аспен смотрел на меня так, будто это еще не все. Он молча достал из внутреннего кармана кожаной куртки газету и протянул мне. Накинув на шею пропуск и сжав под мышкой халат, я схватила газету и ничуть не удивилась, обнаружив себя на первой полосе.
– Я прямо суперзвезда, – произнесла я с улыбкой. Аспен не улыбнулся мне в ответ, и я снова посмотрела на статью Киры.
Притворяться было чертовски тяжело, меня бросило в жар, и я встала боком, чтобы Аспен не видел, что у меня горят щеки. Взгляд уже знал, какие слова выхватить из текста: «неуравновешенная», «социопатка», «психически нестабильна» – ничего нового, статья была практически точной копией предыдущей.
