Леда снова открыла глаза, будто «и все закончится» было сигналом. Она села, горячо заявив:
– Это никогда не закончится! Только я заговорю, и он тут же найдет меня и заставит ответить.
– Хорошо… – мягко сказала Альма, приподнимаясь с кресла, – давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Вы не понимаете, – перебила Леда, вскочив с кушетки. Альма тоже встала на ноги, отложив ручку и блокнот на кресло позади себя. Она не сводила с Леды глаз, неприятно поразившись тому, как девушка внешне преобразилась. – Он всегда приходит, – тараторила она, – он приходит вслед за смертью. Он любит смерть, он боготворит ее. Иногда он делает мне больно, но я не могу сказать об этом, потому что тогда… – Леда что-то невнятно пробормотала, медленно опускаясь назад на кушетку. Ее тело разом как-то обмякло, плечи поникли, руки безвольно опустились по бокам. – Это я виновата. Во всем я виновата… Он хочет до меня добраться, но я… не-е-ет, я не позволю ему снова победить… Да, не позволю… Я убью себя до того, как он сделает это вновь.
Альма Сивер глядела на Леду сверху вниз, так и не вернувшись в кресло. Она чувствовала, как у нее пульсирует боль в левом виске, как бегут мурашки по телу.
Дело не в Кае Айрленд, вовсе нет.
Альма уже беседовала с ней и заключила, что девушка страдает от паранойи, бессонницы, и у нее, ко всему прочему, первая стадия депрессии… Но Леда Стивенсон… У нее огромные проблемы.
Альма не была уверена, что психотравма – дело недавней гибели отца Леды, она не раз убеждалась, что все идет прямиком из детства. Первопричину нужно искать именно там – в прошлом.
И пока Альма будет искать эту причину, нужно поместить Леду Стивенсон в медицинский центр на обследование. Она должна находиться под наблюдением, ведь если не принять меры, то желание причинить себе вред будет расти. И потом попытка увенчается успехом. Она причинит боль себе. Или тем, кто будет с ней рядом.
Мне снился странный сон. Казалось, тело и разум принадлежали другой девушке, у которой другие желания и мечты, – не мне.
Это не я.
Это не я.
Это не я, – убеждал разум, когда надо мной навис Ной, и я почувствовала, как его пальцы бережно касаются моей припухшей щеки, когда ощутила сухой поцелуй в уголок губ.
Я распахнула глаза – сон был ярким и отчетливым, а Ной – плотным и реальным.
Если это не я, тогда почему волосы Ноя щекочут мое лицо, и если это не я, тогда кто дал команду рукам? Я потянула вверх его футболку и почувствовала под пальцами твердые мышцы спины.
– Сейчас все будет по-настоящему, – сказал Ной, и я даже не отстранилась, когда его губы накрыли мои. – Ты и не целовалась никогда, – и снова сухой поцелуй, – ведь тот чмок с сыном тренера…
– Что? – Я резко выставила руку, и Ной уперся в мою ладонь; демонстративно опустил на нее взгляд и произнес:
– А что? Да, я знаю про сына тренера.
– А тот поцелуй?
– Какой такой поцелуй? – насмешливо прищурился он, выпрямляясь. Я быстро села, ощущая стыд и негодование.
– Тот, который был на кухне.
– Ммм… – протянул Ной задумчиво. Затем медленно покачал головой: – Нет, я хочу показать тебе настоящее чувство.
– Что это значит? – отшатнулась я, насторожившись, но Ной не спешил отвечать. Он пододвинулся. Холодные пальцы очутились у меня на затылке, и по телу тут же поползли мурашки. Взгляд глаз-льдинок стал сосредоточенным, будто Ной собирался меня чему-то научить и теперь подбирал нужные слова.
– Я хочу показать тебе, что значит жить и чувствовать. – Вторая рука, такая же холодная, тоже оказалась на моей шее. Ной придвинулся ближе, и я уже открыла рот, чтобы спросить, куда он лезет, но он перебил мой мысленный вопрос: – Доверься мне, Кая. Верь мне. Верь мне, – нежный шепот коснулся моих губ, и я сдалась, закрывая глаза.
Даже во сне мне стало жарко, футболка на спине взмокла, и я повернулась на бок и закинула руку на подушку. Стоп, это вовсе не подушка.
Я распахнула глаза и от неожиданности содрогнулась, увидев, что Ной лежит на моей кровати, подперев голову рукой. То, что я не вскрикнула, было чудом, потому что в зарождающемся рассвете видеть его было чудовищно. Ну ладно, это после тех сновидений видеть его было чудовищно и странно.
Я резко села и включила светильник.
– Что с твоим лицом? – невозмутимо спросил Ной, глядя на меня снизу вверх.
– Я думала, мы все выяснили и ты предпочел игнорировать меня, помнишь? И ты не должен сидеть тут и наблюдать, как я сплю. Это странно. И мерзко. Определенно мерзко.
– Брось, – Ной закатил глаза, достал из кармана широких серых шорт ниже колен конфету, развернул и сунул в рот. – Прекрати, мы даже не дошли до самого главного.
– Это ты прекрати есть конфеты, иначе заработаешь кариес, – посоветовала я резким тоном и тут же, осознав, что он только что сказал, настороженно переспросила: – Погоди, о чем ты говоришь?
– Я говорю о привлекательности, – глубокомысленно изрек Ной. Я услышала характерный хруст леденца, который заставил меня нахмуриться сильнее, и хотела сказать, что грызть застывшую карамель – не лучшая идея, но тут заметила, что он в той самой футболке – в той футболке, которую я только что стянула с него во сне.
Мое сердце забилось чаще. Он говорит о привлекательности? Мы не дошли до самого главного? Что это значит? Он знает о моем сне? Именно это он сейчас и скажет? Просто разоблачит меня…
– Кая, – позвал Ной таким насмешливым голосом, что в эту секунду я почти поверила, что в мире существуют люди со сверхспособностями. – Ты меня раскусила, я просто так пришел. Мне было скучно. И одиноко. – Он с интересом выгнул бровь и склонил голову набок. – Снилось что-то любопытное?
– Нет, ничего особенного. Просто сон. В четыре часа утра. – Закрыв глаза, я постаралась говорить вежливее: – Возможно, ты хотел бы уйти и заняться чем-то полезным, например испечь пирог? Знаешь, это было бы весьма уместно, потому что мне нужно вставать через…
Я открыла глаза и опешила – Ноя след простыл, он ушел, так и не дослушав. А может, я просто все еще сплю? Чтобы убедиться, что не сплю, я легонько ущипнула кожу на запястье. Больно. Значит, все-таки не сплю.
Я опустилась на подушки.
Странно.
Ной только что был здесь, в этом нет сомнений. Зачем он в действительности приходил? А что, если он знал, что мне снится? Если это вообще возможно. Вдруг он знал, о чем я думала?..
Меня осенило.
А вдруг, зная, что мне снится, именно за тем он и пришел – чтобы разбудить меня до того, как станет поздно?..
