Отстранившись, Дориан опять посмотрел на Альму. Ее глаза сверкали лихорадочным блеском и щеки были алыми, будто два наливных яблока. Ее губы были пухлыми и заставляли смотреть на них дольше, чем следовало.
Если Ной говорит, что он должен быть с Альмой, значит, есть причина?
– Что, Дориан? – испуганно шепнула она, вновь приближаясь к нему. Она боялась, что он уйдет. Уйдет и не вернется. Или вернется другим. Боялась, что если отпустит его худые крепкие пальцы, то через секунду схватит холодный и недружелюбный воздух.
Но Дориан не уходил. Он покачал головой, что-то пробормотав себе под нос, и вдруг схватил Альму за талию так резко и собственнически, что у девушки подкосились ноги. Они столкнулись грудь о грудь, два ярких пламени, и Альма вспыхнула сильнее.
– Ты что?.. – спросила она, вцепившись Дориану в плечи.
– Я пришел извиниться.
Когда Альма видела десятый сон, Дориан осторожно убрал ее руку со своей талии и выбрался из кровати. В квартире было прохладно, поэтому он накрыл девушку покрывалом и медленно, стараясь ни обо что не споткнуться, прошел к столу.
Видимо, Альма только собралась приступить к влажной уборке, потому что хаос в ее квартире был тотальным. Дориан даже задумался над тем, что она специально окружает себя подобным безумием вроде лифчика, висящего на ручке двери, чтобы ощущать в собственной голове порядок. А может, он просто отвлек ее и она действительно разгребла бы одежду и книжные завалы.
Он достиг алтаря (стола, на котором не было ни пылинки) и, бросив опасливый взгляд на девушку, спящую к нему спиной и не заметившую опустевшей половины кровати, выдвинул первый ящик. Документы с работы. Папки все именные, подписаны тонким почерком. Странно, что Альма не занесла данные в компьютер, а хранит их рядом с собой в бумажном виде. Во втором ящике лежал какой-то типично женский хлам, а чуть ниже ящик был почти пустым. Не считая белоснежного конверта, лежащего прямо посредине.
Дориан рассчитывал найти что-то, что указало бы на то, как Альма связана с Криттонским Потрошителем или Неизвестным, ведь Ной всячески намекал, что с ней необходимо сблизиться. Но, увидев знакомый конверт, он позабыл о зацепке. А может, это она и есть?
Когда они познакомились, Альма повела себя довольно странно. А когда столкнулись в магазине еще в сентябре, тут же превратилась в разгневанную фурию. И все из-за этого конверта (ну, или похожего на него). Она спросила, вглядываясь в его лицо и пытаясь уличить во лжи, смотрел ли он фотографии, и он ответил: нет.
Дориан буравил конверт гипнотизирующим взглядом, будто надеясь, что он, словно по волшебству, откроется и из него выплывут фотографии Альмы.
Может, это просто обнаженка.
– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!
Дориан испугался и подскочил, выронив конверт. На несколько секунд от страха он был дезориентирован, но потом понял, что Альма находится на безопасном расстоянии – на своей кровати. В сумраке комнаты ее лицо было жутким; оно перекосилось от смешанных чувств так сильно, что Дориан внутренне поежился, ожидая сцены.
Удерживая на груди покрывало, Альма поднялась и быстрым шагом подошла к столу, по пути не споткнувшись ни об одно из коварных препятствий, чернотой выступающих из тени. Дориан не шелохнулся, замерев в одной позе.
– Почему ты роешься в моих вещах?! – громким голосом спросила Альма и схватила упавший в ящик конверт. – Больше не смей ничего трогать!
Первоначальный испуг прошел, и Дориан скрестил руки на груди, отчасти потому что хотел сдержать внутри себя гнев, отчасти для того, чтобы показать Альме, что он не пытатается отобрать этот злосчастный конверт.
– Что внутри? – холодно спросил он.
– Не твое дело!
– Ты уже во второй раз так ведешь себя, Альма, – напомнил Дориан спокойным тоном. Брови девушки сошлись на переносице, и он пояснил: – В магазине в сентябре. Ты выронила конверт, когда вышла из фотомастерской, и решила, будто я смотрел твои фотографии. Что внутри?
– К тебе это не имеет никакого отношения! – завопила она, прижимая к груди конверт. Покрывало висело на ней как накидка, открывая плечи и всю спину. Дориан видел, что ее белоснежное тело покрылось мурашками. Он хотел коснуться ее и успокоить, смахнуть с молочной кожи лунный свет, лениво скользивший по обнаженным рукам; провести пальцами по шее и зарыться в ее рыжие волосы, еще сохранившие укладку.
Такая нежная, невинная и хрупкая.
И что-то скрывает.
– Что ты скрываешь? – Дориан повторил вопрос, не смея двигаться. Желание коснуться Альмы было сильным, но он хотел знать, как она связана с убийствами. Она покачала головой, во взгляде была мольба.
– Дориан, пожалуйста, не надо. Не надо, прошу…
Он опустил руки и приблизился к Альме, глядя ей прямо в глаза. Потянулся к конверту.
– Я должен знать, Альма.
– Нет! – рявкнула она, отскочив в сторону. Он тоже разозлился и, забыв о том, что собирался сохранять спокойствие, несмотря ни на что, взял Альму за плечо и, удерживая на месте, вырвал конверт из рук. Он знал, что не должен так поступать. Но не мог забыть ее испуганный взгляд, ее слезы, когда она решила, что скоро ее секрет раскроется.
– Ничего не изменится, – пообещал он хриплым голосом, глядя на Альму уверенным взглядом. Он показал ей конверт. – Не имеет значения, что там, я не изменю своего мнения.
Внезапно случилось что-то совсем странное, и Дориан даже зажмурился от удивления. Его щека вспыхнула огнем от резкого удара. Альма не била, как девчонка, она ударила так, чтобы причинить боль, и у нее это получилось. Дориан почувствовал что-то странное, что-то мерзкое, свернувшееся в груди колючим клубком.
– Ты меня ударила?
– Отдай! – брызжа слюной, заорала она, выхватывая из рук Дориана проклятый конверт. Он даже не собирался сопротивляться. Несколько секунд смотрел в ее красное от гнева лицо и блестящие глаза, на тонкое тело, купающееся в лунном свете, затем молча обошел стол, взял со стула свои штаны, надел их, натянул рубашку и застегнул пуговицы.
– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила Альма, приблизившись. Дориан слышал ее шумное дыхание, смешанное с горячими слезами, отчетливо слышал, как по полу скользит покрывало, задевая книги и одежду. – Дориан, что ты делаешь?
– Я ухожу.
– Нет.
– Мне нужно подумать, – солгал он. На самом деле он хотел уйти и не возвращаться. В его груди был пожар, казалось, разом вспыхнули все внутренности, огонь достиг головы и теперь выжигал из мозга воспоминания. А вместо них появились какие-то безумные мысли, которых никогда не было.
– Дориан, не уходи! Ну пожалуйста! Прошу тебя, Дориан! – Альма схватила его за запястье, впрочем, не сильно, словно позволяя уйти. И он ушел; он вышел в коридор, а затем из квартиры, застигнутый врасплох чужими мыслями, чужими воспоминаниями, ведь Дориан никогда не говорил Альме, что любит ее…
