– Он хотел обо всем рассказать в полиции.
О чем?
Если спрошу, он поймет, что я ничего не знаю, и, может, отпустит меня. А может, все равно пристрелит – назад пути нет. Единственное, что меня пугает, – просто взять и умереть. Никто ведь даже не знает, что я в этом подвале.
Или, может, Ной уже вызвал полицию?
Было бы хорошо.
Профессор Джеймис-Ллойд не замечал моей заминки, он продолжал:
– Мне пришлось вскрыть тормозной шланг в его машине.
Аспен все-таки что-то узнал о нем.
Я стремительно воспроизвела все подслушанные ранее разговоры. Профессор угрожал Кире. Он сказал, что заткнет ее, как Аспена, если она откроет рот, хотел даже перерезать ей горло, совсем слетел с катушек. А ведь он решил, что Кира что-то мне рассказала… «Отец готов тебя убить. Он очень зол. Думает, что я рассказала тебе о… Не важно. Он злится».
О чем она могла мне рассказать? О чем она рассказала Аспену? Что она могла сказать такого, из-за чего профессор пытался убить его, а теперь и меня?
Мысль о смерти опять отступила на задний план, и я готова была сделать шаг вперед и вытрясти из профессора правду. Но я уже знала то, что должна была знать, – он не Криттонский Потрошитель. И Кира не Неизвестный. Она могла бы быть им, да, и я бы… может быть, хотела бы, чтобы это были они. Тогда история бы закончилась. Потому что я устала нести этот груз в одиночку.
– Да, я все знаю, – просто сказала я, ставя точку перед собой и профессором.
– Она все-таки рассказала тебе, – на выдохе выругался он, недоверчиво нахмурившись. Я покачала головой.
– Нет, Кира ничего мне не говорила. Вы пришли сюда, чтобы я замолчала? У вас ничего не выйдет. Поверьте, меня не так-то легко убить, профессор.
Вот сейчас он это и проверит. Я сглотнула, даже с каким-то нетерпением ожидая развязки. Сколько раз он выстрелит и будет ли это больно – вопрос номер два. Что же он скрывает на самом деле – вот что меня интересовало больше всего.
И внезапно меня осенило.
– Ваша жена не сбежала с любовником, – чеканя слова, сказала я, глядя на профессора в упор. Рука с пистолетом дрогнула, как и его щеки; кадык, покрытый легкой щетиной, дернулся. С гробовым спокойствием я констатировала: – Вы ее убили. И Кира рассказала об этом Аспену.
Профессор с трудом разлепил пересохшие губы, а затем улыбнулся:
– Видела бы ты своего дружка. Как он ходил вокруг меня и бахвалился психушкой… Говорил, что его не пугают слухи, а вот мне стоит их бояться. – Он хмыкнул. – Ну и убил я эту шлюху, ну и что с того? Она первая ударила меня! А теперь я убью тебя, Кая Айрленд. А ты была одной из лучших студенток Первого медицинского павильона.
– Вы не сможете в меня выстрелить, – повторила я, но он будто не слышал, распаляясь все больше и больше.
– А может, мне и с тобой позабавиться? – спросил он самого себя, и я распахнула глаза, не в силах сдержать ужас. Образ профессора с дряблыми щеками на мгновение померк. Вместо него возник красивый молодой мужчина: «Это будет лучшее, что случилось в твоей жизни, Кая. Я не стану брать тебя силой. Я не стану тебя насиловать. Ты сама захочешь меня».
Мышцы моего тела в ту же секунду болезненно сократились, хоть я и знала, что Стивен мертв и гниет в могиле.
– Раздевайся, – бросил профессор, глядя прямо на меня серьезным, испытующим взглядом. Может, ждал моей реакции, но я не реагировала, и на лице не дрогнул ни один мускул. Однажды я уже победила монстра и смогу сделать это во второй раз. И пусть тварь, стоящая передо мной, не думает, что я буду играть в его игры.
– Ну же, чего ждешь? – зарычал он, недовольно скрипнув зубами и ткнув в мою сторону пистолетом. Он нетерпеливо сглотнул. В его взгляде смешались похоть и страх, ведь, как он думал, в этот архив все-таки мог кто-нибудь зайти.
– Это вы сделали со своей дочерью? – глухо спросила я. – Ей вы тоже сказали раздеваться?
Пусть только сдвинется с места, и я порву его на куски голыми руками.
Я приготовилась к прыжку, приготовилась атаковать, ломать его кости, рвать дряблую кожу, но выдавила из себя мертвые обезличенные слова:
– Это вы сделали, да? Однажды вы увидели в ней не только свою дочь. Однажды вам захотелось большего. И вы перестали молотить ее руками. Сняли с нее одежду и изнасиловали. – Он молчал, глядя на меня пугающе огромными глазами. Он всосал внутрь себя все сквозняки архива, всю пыль и черноту из углов; дохнул холодом, когда приказал мне закрыть свой поганый рот.
– Вы убили жену, потому что она узнала, что вы вытворяете по ночам со своей дочерью? – Я сжала кулаки, заболели суставы. – Она пригрозила, что обратится в полицию? И поэтому вы убили ее? Аспен обо всем узнал, и вы решили убрать его с дороги?!
Последний вопрос я почти прокричала, и это вывело профессора из себя. Он заорал, брызжа слюной:
– Она сбежала с любовником! Эта мразь изменяла мне. А щенок трахал мою дочь! Он ухмылялся мне, когда она не видела! – Профессор стремительно зашагал ко мне, и я отшатнулась, попятившись. От лица отхлынула кровь, закружилась голова. – А ОНА БЫЛА ТОЛЬКО МОЕЙ! ЭТА СКОТИНА ИЗМЕНЯЛА МНЕ! СЛЫШИШЬ?! Я ПРИСТРЕЛЮ ТЕБЯ КАК ШАВКУ!
Все перепуталось, и я вдруг растерялась, но лишь на одну секунду.
Сжалась до размера пули: мощной, сильной, разрывающей.
Таким было чувство, когда я зажмурилась – будто меня разорвало. Я услышала хруст, вжала голову в плечи и вытянулась в струнку, а по моему лицу потекла горячая жидкость. Нет, нет, нет. Я все еще слышала в ушах собственный ошеломляющий стук сердца и хруст костей, чувствовала влажные брызги крови на веках и губах.
Я с трудом открыла глаза и увидела пальцы. Собственные пальцы: длинные, несколько раз сломанные и зажившие, но чистые. Я видела их сквозь дрожащую, туманную дымку крови. Затем рефлекторно коснулась шеи. Влажно. Противно.
Как в прошлом.
Как в прошлом.
Как в прошлом, когда Стивен проломил Джорджи череп.
Эта мысль была отсчетной. А затем мои ноги внезапно отнялись – вот я твердо стою на каменном полу, а в следующее мгновение – меня нет. Вот мои глаза широко открыты, и я чувствую кровь на щеках и нижней губе, а затем уже ничего не вижу и не чувствую, и металлический привкус исчез.
Секунду назад профессор Джеймис-Ллойд пытался убить меня.
А потом Кира схватила молоток со стола и зарядила отцу по голове, вышибая ему мозги.
Она била меня по щекам и выла изо всех сил, срывая голос; трясла за плечи, теребила за свитер, пачкая его в крови; снова била по щекам, тянула за руки. Я с трудом выползла из тумана, хватаясь крепкими пальцами за свет, сочащийся под веки.
