– Ты думаешь, что я сумасшедшая, – заключила Селена. Я резко посмотрела на нее.
– Ни разу! – Я прочистила горло. – Просто это… понимаешь, для меня это сложно.
– Ты не веришь в любовь.
– Я не не верю в любовь, – с нажимом возразила я и, тщательно подбирая слова, продолжила: – Просто я не умею выражать чувства так, как ты. Но я… чувствую то же самое, что и ты.
– Ну ты и лгунья.
– Но мне понравились твои слова, – улыбнулась я. – Действительно понравились. Ты ведь знаешь, я просто…
– Ты камень.
– Нет, я хотела сказать, что не встретила такого человека, как ты описала. И ничего подобного я не чувствовала.
– Потому что ты думаешь только об экзаменах и военной академии, – поддела Селена, наклоняясь в сторону и махая мисс Бакли в окошко. Я остановила машину у кованых ворот и, стянув очки с носа, посмотрела на подругу:
– Ты права, сейчас я думаю только об учебе, но когда я полюблю кого-нибудь так, как ты описала, обязательно тебе расскажу. Честное слово!
Лицо Селены осветило заходящее солнце. Может, от этого ее глаза показались хитрее и ярче, чем они есть. Ее звонкий голос, наполнившийся иронией, стал звонче:
– И пусть будет так! Потому что кто, как не ты, заслуживает чувствовать себя любимой и в безопасности?
Я поморщилась и сказала, взмахнув рукой:
– Просто иди домой и предупреди маму, что сегодня мы с Джорджи задержимся. – Я бросила взгляд на наручные часы. – Что-то мне подсказывает, что она начнет уговаривать меня посмотреть с ней этот мультфильм про бешеную белку.
Слова о любви еще долго крутились в моем мозгу. Туда-сюда. Селена на самом деле часто выдавала нечто такое, что заставляло меня задуматься. Сегодняшняя беседа натолкнула меня на вопросы. Неужели в этом мире действительно есть люди, которые любят так? Есть ли кто-то, кто готов ради любви абсолютно на все? И что случится с таким человеком, который любит другого больше всего на свете? Что, если с возлюбленным что-то случится? Разве без любви такие люди могут существовать? А что случится с Селеной, если она полюбит кого-то так сильно, что начисто забудет о себе?
Нет, это не жизнь, решила я. Отдав себя другому, ты не живешь, а существуешь. И себе больше не подчиняешься.
Несмотря на такое умозаключение, я достала из сумки ежедневник и вписала в список желаний новое:
51. Найти истинную любовь
В музыкальной школе Джорджи было тихо и пусто. Подойдя к торговому автомату, напротив ряда сидений, я сунула в прорезь мелочь и нажала на сникерс. Достав для сестры шоколадку, я обернулась и тут же отпрянула назад – в опасной близости от меня стоял какой-то парень. Он шагнул в сторону, пропуская меня, а затем занял мое место у автомата.
Успокойся, Кая, – строго приказала я себе и с колотящимся сердцем устроилась в пластиковом кресле.
После того что тот монстр сделал с Лили, я странным образом реагирую на незнакомцев. А ведь этот юноша даже не выглядит опасным. Зря я напряглась.
Тем временем незнакомец купил пачку орешков и направился в мою сторону. Присев через одно кресло от меня, он со странной улыбочкой, будто мы друзья, принялся изучать мое лицо. Я несколько секунд делала вид, что ничего не замечаю, затем обернулась и наткнулась на взгляд, полный искреннего любопытства.
Щеки незнакомца порозовели, глаза сверкали.
Странный он какой-то.
– Мы знакомы? – тихо спросила я. Он вытянул длинные ноги, затянутые в черные джинсы, вперед и кивнул на батончик, который я по-прежнему вертела в пальцах, шелестя фантиком.
– Разве ты ешь такое?
Я покачала головой.
– Нет, это не для меня. – И зачем-то добавила: – У меня аллергия на орехи.
Он улыбнулся, будто в аллергии было что-то забавное.
– Да. У меня тоже.
Его голубые глаза смеялись. То ли надо мной, а может, просто так. В любом случае от его взгляда сделалось не по себе. Я всмотрелась в лицо незнакомца с той же пристальностью, что он в мое.
– Извини, – наконец сказала я, – я не всегда запоминаю лица людей.
Он не удивился и не расстроился, и в этот момент я почувствовала исходящее от него тепло. Этот незнакомец продолжал сиять, словно солнце в горячий летний день. Я еще никогда не встречала таких людей – которые раздаривают направо и налево хорошее настроение.
А он все буравил и буравил меня интенсивным взглядом глаз-льдинок и вдруг ошарашил:
– А если мы еще раз встретимся, тогда ты меня запомнишь?
Я не сразу нашлась с ответом. Отчего-то сердце екнуло в груди.
– Наверное, да. Но люди, которых я забыла, никогда не подходят ко мне во второй раз.
– А я подойду, – поспешно сказал он. – Главное, что я тебя помню, Кая. – Я в ответ нахмурилась, а он уже протянул руку: – Меня зовут Ной.
Я без раздумий пожала ее, поинтересовавшись:
– Ты учишься в этой школе?
– Нет, – он убрал руку и откинулся на спинку сиденья, – здесь учится мой младший брат. Он мечтает основать свою рок-группу. Только не говори моей маме, а то она сойдет с ума.
– Не скажу. Так мы…
– Из одной школы, да, – закончил он. – Сегодня я видел тебя в кафе, в обществе ребят из Эттон-Крика.
Ах да! Тут я заметила его клетчатую рубашку, белую футболку под ней, густые встрепанные волосы. Он ведь подсел не потому, что слышал о себе сплетни?
Я размышляла над этим лишь секунду, а Ной уже отложил пачку с орешками на кресло позади себя, достал из кармана джинсов мобильный телефон и бросил в мою сторону вопросительный взгляд:
– Можно с тобой сфотографироваться?
– Зачем? – удивилась я.
– Чтобы у меня были доказательства нашего знакомства. Я выложу фото в «Друзьях», и когда добавлю тебя, ты сможешь понять, что я не обычный незнакомец…
– Меня нет в «Друзьях» и вообще… в социальных сетях…
Я сконфуженно пожала плечами, но Ной не растерялся:
– Тогда просто сфотографируемся на память.
Между нами было кресло, но я все равно почувствовала непривычную близость, когда он склонился ко мне, вытянув руку с мобильным телефоном вперед. Я не стала отстраняться. Была удивлена, если не шокирована. Ощущение было странным, ведь обычно люди не заговаривают со мной ни с того ни с сего, а тем более мальчики из моей школы. Кроме Селены у меня даже друзей нет.
Ной – это солнце, решила я. Он – солнышко.
Мы ни о чем не разговаривали. Я не знала, о чем говорить и стоит ли задавать какие-нибудь вопросы, а Ной, казалось, не говорил, потому что чувствовал себя комфортно в тишине. Казалось, он ничего не спрашивает, потому что уже знает достаточно.
