Я подскочила, услышав позади себя тоненький голосок. Крэйг убрал руку с моего плеча, удивленно обернулся и опустил взгляд. Посреди коридора стояла Мара в розовой махровой пижаме и красной курточке. На ее ногах были домашние шлепанцы в виде белых зайчат.
– Почему ты не в постели? – спросил Крэйг.
Она оценивающе, как-то подозрительно и не по-детски смотрела на Крэйга. Он улыбнулся:
– Мара, ты что, забыла меня, девочка?
Она скрестила руки и сказала:
– Вижу тебя впервые.
– Кажется, у меня примитивные черты лица, – пробормотал Крэйг, но так, чтобы я его услышала. Я проигнорировала полушутливый укор в мою сторону, направилась к Маре и взяла ее за руку.
– Идем, малышка. – Она крепко сжала мои пальцы в ответ. – Я должна сказать твоей маме, что ты бродишь ночами по дому.
– Я не брожу ночами. Так это твой парень? – Мара не хотела уходить. Она уставилась на Крэйга; смотрела так пристально, что он бросил на меня удивленный взгляд. Я в недоумении покачала головой.
– Нет, я не ее парень, Мара, – он присел перед ней на корточки. – Я твой сосед, который живет этажом выше. Ты не раз оставалась у моей двоюродной сестры, забыла?
Мара демонстративно откинула косичку за спину, сказав:
– А ты будешь со мной встречаться?
Крэйг удивленно улыбнулся и с долей иронии ответил:
– Я не умею готовить детские обеды.
– Вы целовались?
– Мара, – строго сказала я, и она с детской непосредственностью уточнила:
– Вы не целовались?
– Прекрати.
Крэйг поднялся на ноги, переводя удивленный взгляд с Мары на меня. Ситуация казалась нелепой, сюрреалистичной. Тем более после того, что я узнала о Маре от ее мамы.
– Идем домой, – вздохнула я, приказав себе прекратить думать о ерунде, и бросила на Крэйга взгляд. – Встретимся в больнице, хорошо? Мы обязательно куда-нибудь сходим. Не терпится познакомиться с Греттой.
– Спокойной ночи, Кая, – с улыбкой кивнул он, шагнув назад к лестничной площадке. Я эхом отозвалась:
– Спокойной ночи.
Когда шаги Крэйга затихли, а мы с Марой оказались у двери в ее квартиру, я строго произнесла:
– Мара, то, как ты себя вела – невежливо.
– Значит, все-таки парень, – отрешенно прошептала она, понурив голову. Я проигнорировала ее вывод, открыла дверь и подтолкнула внутрь темного коридора.
– Давай, входи и запрись. И не гуляй ночью, хорошо?
– Я просто хотела тебя увидеть, – жалобно произнесла она, и я, притворившись, что не удивлена, присела перед ней на корточки и сказала:
– Мара, ничего страшного, что ты хотела меня увидеть. Просто не стоит выходить ночью одной, договорились? – Она покорно кивнула, на несколько секунд зажмурившись, будто пытаясь удержать в мозгу какие-то яркие образы. Когда Мара посмотрела на меня, в ее глазах появились слезы, а крохотные губки задрожали.
– В чем дело, тебе больно? – Я сжала ладонью ее плечо. В груди что-то трепыхнулось: подозрительное, нехорошее, страшное. Мара, не догадываясь о моих подозрениях, доверчиво кивнула, но тут же помотала головой:
– Нет. Я просто хочу спать. Ты завтра придешь?
Она посмотрела на меня таким пристальным знакомым взглядом, что у меня побежали мурашки по руке – от плеча Мары к моему.
– Ты придешь завтра?
– Приду, если хочешь, – сказала я. Она активно закивала, растянув губы в улыбке:
– Да! Хочу, Кая! Приходи! Я скучаю! – И вдруг она смела меня с ног объятиями, и я едва не шлепнулась на грязный пол, окаменев под крепкой хваткой рук. Придя в себя, я нежно похлопала Мару по спине, погладила по волосам, вдохнула запах меда и сухариков с изюмом.
Ты начнешь видеть то, чего нет.
– Я скучаю.
Ты начнешь слышать то, чего нет, и станешь делать то, чего не стоит делать.
Я поднялась на ноги и отрешенно произнесла:
– Мара, мне пора домой. – Она продолжала неотрывно смотреть на меня, подняв голову. – Возвращайся в постель. Поговорим завтра.
Я отвернулась и на ватных ногах подошла к двери своей квартиры. Время словно замерло, я чувствовала спиной пронизывающий взгляд и хотела обернуться, но не оборачивалась.
Мне чудится. Это невозможно. Я убеждала себя, но сердце продолжало биться в рваном ритме. Кулаки сжались так сильно, что ногти впились в кожу. Неоднократно сломанные кости в моем теле заныли, будто под напором яростного северного ветра.
Невозможно, но он здесь.
* * *
9 ноября 2016
Обычно Ной Харрингтон был счастлив, если дома оставался кто-то, кроме него и бездыханных тел в гробах, но когда Дориан ранним утром, едва рассвело, спустился по лестнице, Ной отреагировал без особого энтузиазма:
– О. Ты дома.
– У меня выходной.
«Тогда зачем ты встал в пять утра?» – хотел спросить Ной, но вместо этого саркастично заметил:
– Просто не хочешь видеть Альму.
Сегодня он решил разнообразить рацион и готовил тушеную рыбу в соусе. По кухне разлетелся пряный аромат розмарина и перца. Дориан недовольно буркнул, опускаясь за обеденный стол и вытягивая ноги в вязаных носках:
– Да тебе-то что?
С тех пор, как он рылся у нее в столе в поисках каких-нибудь улик, они так и не обсудили случившееся, так что Дориан пребывал в дурном расположении духа.
– Да ничего, – просто ответил Ной, трогая лопаточкой куски рыбы на сковороде. – Просто боюсь, что от твоей кислой рожи вся еда в холодильнике скиснет. Иди отсюда, парень. – Ной потянул носом воздух и раздосадованно пробормотал: – Эх… может, я заверну тебе рыбки для Каи? Она любит рыбу.
– Ты спятил? – перебил Дориан, темным взглядом пронизывая спину Ноя. Сегодня он был в растянутой широкой футболке, соскальзывающей с плеча, и старых штанах, найденных в каком-нибудь сундуке на чердаке. Брошенные вещи. Брошенный парень.
Дориан тут же почувствовал противное чувство вины и еще более противное чувство ответственности.
– Может, тебе одежды новой купить? – сорвалось с его языка прежде, чем он обдумал вопрос. Ной бросил насмешливый взгляд через плечо:
– Хочешь по магазинам пройтись, чтобы отвлечься?
– От чего я должен отвлекаться? Меня бесит твоя одежда.
– Она ж твоя.
– И ей уже сто лет. Она вся в дырках.
Ной отрешенно протянул:
– Так это мода.
– Ной. У тебя вся футболка дырявая. И штаны зашиты в трех местах. Может, Кая потому и ушла – потому что ты неряха. Видел же, какая у нее комната? – Когда Ной обернулся и настороженно кивнул, Дориан закончил: – Потому что она любит порядок и чистоту.
