Дин вернулся в квартиру и едва не столкнулся с Ледой, прячущейся за ширмой. Она опустила скрещенные руки и пробормотала:
– Мне жаль, что из-за меня у вас проблемы.
– Ты ходила домой, – сказал Дин, глядя на ее ночную рубашку. Теперь-то он понял, что его смутило. Леда покрутила в пальцах подол, дергая его в разные стороны.
– Я не думала, что это проблема. – Ее щеки загорелись румянцем. – Я не знала, что кто-то может подумать…
Дин перебил:
– Это не проблема – что ты выходила. Но я думал, ты боишься. – Его голос был резким, но все оттого, что он устал и был голоден. И он не хотел, чтобы весь город знал, где именно живет Леда Стивенсон. Вдруг ее заберут, а он так и не узнает правды? – Иди спать, Леда.
Он прошел к своему спальному мешку и, не оборачиваясь, забрался внутрь.
– Вы же сказали не бояться, – произнесла она за его спиной, а затем раздались шаги в сторону кровати. Дин, гипнотически глядя на ножку письменного стола, задал себе вполне логичный вопрос: «Леда ведь не думает, что будет жить здесь до окончания УЭК?»
Как только он выяснит нужную ему информацию, он отправит ее назад домой.
* * *
Сегодня мне не позволили остаться на ночное дежурство, на что доктор Арнетт сочувствующе сказал:
– Ох, нет, бедная доктор Айрленд, чем же ты займешься сегодняшней ночью? Наверное, если не сменишь горшок миссис Фоллис, и заснуть не сможешь?
– Не смешно, доктор Арнетт. – Я хмуро покосилась на него и едва не столкнулась с женщиной в одежде медсестры, что не укрылось от внимательного взгляда наставника:
– Видишь? Твоя реакция ослабла, Кая. – Когда он назвал меня по имени, стало понятно, что он предельно серьезен и мне не отделаться легко.
Доктор Арнетт остановился посреди коридора, отступив к стене и пропуская тем самым парня на коляске, и я приблизилась, потому что было ясно, что он не собирается оставлять меня в покое. Его живые глаза внимательно всмотрелись в мои. От него пахло лекарствами и еще чернилами от шариковой ручки. Я опустила взгляд к ногам, как провинившийся ребенок.
– Ты очень устала.
– Я знаю.
– И что?
– И что?
– И что ты собираешься с этим сделать?
Я взглянула на него.
– Подожду субботы и приму ванну с пеной и колой.
Уголки губ доктора Арнетта дрогнули, морщинки на лице углубились.
– Мне нравится твой сарказм, но я серьезно, Кая. Я знаю, что тебе тяжело. Нам всем тяжело, ведь Скалларк была частью команды. – Я сглотнула, но не отвела глаз и не попросила доктора Арнетта замолчать. Поэтому он беспрепятственно продолжил, и его тихий голос смешался с характерным больничным шумом: – Если начистоту, это я попросил, чтобы тебя не оставляли на дежурство. – Он помолчал немного. – Ты не выглядишь удивленной, и меня это радует. Ты должна меня понять. Я волнуюсь.
– Я понимаю. – И еще было приятно, что доктор Арнетт обо мне заботится. Я не обращала на его слова внимания, а теперь вдруг ощутила это всей кожей – он беспокоится обо мне, и ему меня жаль. Я смиренно вздохнула. – Хорошо. Как скажете.
– Думаешь, сможешь выжить без горшка миссис Фоллис?
– Если он пропадет, вы знаете, кто его украл.
– Я все еще удивлен, Кая. Никогда бы не подумал, что ты можешь шутить! – Он одобрительно хлопнул меня по плечу, но тут же стушевался: – Не болит?
– Не болит.
– Вот и отлично, значит, ты сможешь встретиться с главной медсестрой. У нее тяжелая рука. Это я просто так предупредил, я не думаю, что ты ее ударишь. Хотя, если бы ты влепила ей затрещину, я не был бы против… Однажды она сказала моей жене, что я ей изменяю на работе. Шучу, Кая. Про затрещину. – Доктор Арнетт, все еще ехидно улыбаясь, кивнул в сторону лифтов: – Она тебя ждет, я сказал, что ты ненадолго задержишься. И продолжай в том же духе, доктор Айрленд. Мне нравится, что постепенно ты оживаешь, ведь ты раньше никогда даже не улыбалась, а теперь – что ни фраза, то шутка!
Он завернул в коридор, а я осталась стоять у стены, чувствуя, что все мышцы лица одеревенели. В ушах все еще звучали отрывки фраз доктора Арнетта: «Ты постепенно оживаешь», «Ты никогда не улыбалась». Кто-то сыграл со мной злую шутку. Я так отчаянно боролась, старалась выжить, составила список желаний, мчалась вперед, чтобы завершить все дела и успокоиться, а потом вдруг оказалось, что мне некуда спешить. И список желаний я никогда не исполню. И шутить мне незачем.
Старшая медсестра по прозвищу Большая Санни уже поджидала меня за столом в сестринской; на ее огромной голове еле умещался чепчик, к потному лбу прилипли светлые волосы, губы были вызывающе красными.
– Сядь, – сказала она, бросив на меня взгляд. Я вытащила руки из карманов халата и опустилась на стул рядом с ее столом. Жуткий беспорядок. Папки, неряшливо сложенные друг на друга в высокие башенки, лопаются от бумаг; рядом с левым локтем Большой Санни две кружки: в одной, судя по черному контуру по краям, кофе, в другой – зеленый чай с молоком.
– Пойдешь в архив.
Я подняла голову.
– Почему вы не поручите это первокурсникам?
– Возомнила себя полноценным врачом? – мрачно спросила Большая Санни и кивнула в сторону двери: – Ты знаешь, что делать.
Я поднялась на ноги, собираясь выйти из кабинета, но обернулась.
– Вы не сказали, что делать.
Я думала, она разорется, но Большая Санни на удивление спокойным голосом спросила:
– Ты недавно в Эттон-Крик, верно? – Я кивнула, напрягшись. – Ну так вот, – деловым тоном продолжила она, поправив стопку папок, – здесь не так давно случился пожар, и половина записей была уничтожена. То, что уцелело, мы сортируем и заново заносим в компьютеры. Начинай с тысяча девятьсот восемьдесят девятого. Архив знаешь где?
– Да. Поняла.
Я покинула сестринскую, уверенная в том, что Большая Санни на прощание мне улыбнулась. Не знаю, как мне удалось расположить ее к себе. А может, ее улыбка – результат моих галлюцинаций?
– Кая! Эй, стой! – Я остановилась и обернулась. Среди трех больных в характерных больничных пижамах я заметила Крэйга. Он подбежал ко мне. – Ты как, все в порядке?
– Почему ты спрашиваешь?
Внимательным взглядом Крэйг поспешно обследовал мое лицо и тело, затем посмотрел в глаза.
– Доктор Арнетт только что сказал, что не видать мне тебя этой ночью как своих ушей. Ты же знаешь его пошлые шуточки. – Крэйг закатил глаза. – Сказал, что ты не собираешься больше мыть полы в больнице и зря я остался на ночное.
– Меня отправили в архив, – пояснила я. – Разгребать карты пациентов.
– Так он опять сочинил? Ты не больна?
Мы направились по коридору подальше от сестринской, потому что казалось, что Большая Санни буравит мой затылок недовольным взглядом и мысленно подгоняет идти в подвалы работать.
