– Нет.
– Ты слишком молод, чтобы понять, – Ной сокрушенно покачал головой, взял с плиты сковороду и опустил в раковину. – Почему ты расстраиваешься? Ты ведь уже давно догадался, что забыл Альму.
– Нет, не догадался! – воскликнул Дориан, всплеснув руками и ударив себя по бедрам. – Она сказала, что спутала меня с кем-то другим!
Ной посмотрел на Дориана насмешливо, так, будто спрашивал: «И ты поверил?»
– Возможно, она просто боится?
– Чего боится? О чем это ты?
Ной пожал плечами:
– Не знаю. Может, она поняла, что ваши отношения налаживаются, и решила не портить их воспоминаниями о прошлом? Или, – продолжал гадать он, – она совершила какую-то ошибку и теперь довольна, что ты ее забыл?..
– Или я. – Голос Дориана эхом прокатился по кухне, и на губах Ноя мелькнула загадочная улыбка.
Они занялись каждый своим делом. Ной продолжал кропотливо вычищать кухонную утварь, драить плиту и холодильник, а Дориан стоял у окна. Он закрыл створки и теперь смотрел на свое отражение в стекле. Его лицо застыло, будто маска, будто малейшее движение мышцы – и все мысли упорхнут из черепа как перепуганные пташки с веток деревьев. Наконец он медленно произнес:
– Это я совершил какую-то ошибку. И она меня возненавидела. А может, и сейчас ненавидит. Зная, что я потерял память, зная о моей болезни, она думает, что мы можем начать все сначала, невзирая на прошлое. Я думал, она просто чокнутая. Чокнутая Сивер.
– Хочешь суп с клецками?
– Но теперь я хочу знать, что она скрывает. Что скрывает прошлое…
– Хотя лучше бы тебе съесть что-то для продуктивной работы мозга.
* * *
Перед тем как вернуться домой, я заехала в магазин рядом с больницей и, стараясь ни о чем не думать кроме еды, прошлась мимо полок. Во рту все еще был привкус песочного печенья с горько-сладкой начинкой, поэтому сначала я купила бутылку воды и сделала несколько глотков. За пятнадцать минут пустой траты времени мимо меня протискивались покупатели, вжимая в полку с шоколадками и конфетами, а одна пухлая дама даже ударила мою многострадальную руку перекладиной своей тележки, доверху забитой колбасками, куриными ножками, пачками филе и кукурузой. Она извинилась, глядя перед собой, схватила с полки три пакета с батончиками и протопала мимо, теперь угрожая задавить других покупателей. Я не сдвинулась с места, уставившись на ряд шоколадок. У нескольких была привлекательная ярко-желтая обертка, на которой был изображен большой миндальный орех. Я сглотнула, глядя на него, а в голове уже закопошились противные, будто черви, мысли: интересно, если я съем это, умру?
На секунду замешкавшись, я кинула шоколадку в пакет поверх овощей и фруктов (овощи я решила взять на всякий случай: вдруг Крэйг будет так любезен, что позволит мне воспользоваться его кухней) и, услышав позади себя голос Киры, обернулась.
– Какого черта? – Она смотрела прямо на меня ненавидящим взглядом, будто я была причиной всех ее бед. – Ты что, следишь за мной?
Я отвернулась, все еще помня, каким унизительным был разговор между мной и доктором Арнеттом, и прошла к кассе, надеясь, что Кира оставит меня в покое, но она не оставила.
– Досталось тебе, а?
– Чего ты хочешь? – спросила я, выкладывая покупки на ленту. Кира скрестила руки на груди и серьезным тоном зашипела мне на ухо, чтобы никто не слышал:
– Ты так и не сказала, что значат те бумаги из квартиры Аспена. Но я просмотрела их. Аспен думал, что ты подозреваемая. Думал, что ты убийца.
– Ну и?
– Что? – опешила Кира, уставившись на мой профиль. Меня посчитали, я закинула продукты в пакет и двинулась к двери, а Кира побежала за мной и схватила за локоть.
– Я думаю, я имею право знать!
– Ты хочешь еще один синяк? – напрямую спросила я, глядя ей в глаза. На скуле Киры красовалось впечатляющих размеров черное пятно, которое привлекало взгляды посторонних.
– При чем здесь это? – вскинулась она. – Я хочу знать, чем вы с Аспеном занимались.
Я собиралась ответить, что меня не волнуют ее просьбы, собиралась сказать, что после ее унизительных обвинений и оскорблений пусть даже не надеется, что я что-нибудь объясню. Хотя я и так не планировала. Я хотела пригвоздить Киру взглядом, хотела бросить ей в лицо, что она – следующая жертва Неизвестного, так что пусть не тратит время на шатание по магазинам… но ничего не сказала, кроме просьбы отпустить мою руку.
Кира нахмурилась и раздраженно сжала зубы, и я поняла, что она, как торнадо, вновь готовится обрушить на меня все свое негодование, ведь, не получив желаемого, она всегда злится. Однако никто из нас ничего не успел – за моей спиной раздался дикий, оглушающий вопль, от которого заледенела кровь. Я резко обернулась, готовясь защищаться или атаковать, и почувствовала давление пальцев Киры на мои плечи – она испугалась не меньше меня.
– Это миссис Келли, – шепнула она, хотя я и сама знала, кто передо мной. Миссис Келли была совершенно на себя не похожа: это не та женщина, которая спорила с мужем в комнате Дэйзи – это кто-то другой с ее внешностью.
Она смотрела прямо на меня глаза в глаза и изо всех сил вопила, складываясь пополам. Я выронила пакет и бросилась к ней, ничего не соображая. Это приступ? Ей плохо? Больно? Но стоило мне приблизиться, и миссис Келли отшатнулась от меня как от прокаженной, продолжая вопить:
– НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Она завалилась назад на покупателей, опрокинула чью-то бутылку с молоком, и белая жидкость пролилась на пол. Люди испугались припадка миссис Келли так сильно, что боялись к ней приблизиться, когда она лежала на полу и молотила руками, пытаясь вцепиться в нечто в воздухе.
– Пошли! – Кира потянула меня за руку в сторону выхода, и мы вместе выбежали из магазина. Моя машина стояла на парковке, и, когда я разблокировала двери, Кира запрыгнула на переднее пассажирское сиденье, швырнув мой пакет с продуктами назад, а я – на водительское, и тут же завела двигатель и рванула вперед.
– Я должна вернуться и помочь ей, – произнесла я, потихоньку начиная приходить в себя.
– Ты сошла с ума?! Они уже вызвали «Скорую» или оттащили ее в больницу!
– Не ори, Кира.
Но она сильно испугалась и все еще нервничала, бешено жестикулируя и вопя:
– Она нас точно узнала! Завопила как резаная! Как страшно! Почему она тебя так испугалась? Что это значит? Какая странная семейка! Какая же странная семейка! – продолжала повторять она, подпрыгивая на сиденье.
– Она не узнала нас, – успокоила я. – Если бы узнала, она бы по-другому отреагировала.
– Ты вообще человек?! Почему ты так спокойна?! Она смотрела прямо на тебя! Она узнала тебя!
Я не хотела соглашаться, но все выглядело действительно так – будто миссис Келли меня узнала. Но откуда? Может, это связано с теми газетными статьями обо мне и моей связи с Неизвестным? Она тоже думает, что я подозреваемая?
