Пасифик легко рассмеялась.
– Это боги дурачки. Решили, что смогут обойти предсказание. – Она покачала головой. – Им никогда не сложить все части в единую картину.
– Ладно, так что насчет моего отца? Почему он пошел на такой риск и стал встречаться с моей мамой? – Мне не хотелось больше об этом думать. – И… ты сказала, что знаешь его?
– Мы с самого начала были друзьями. Он был единственным, кто помог мне, когда боги уничтожили следы моего существования. – Она заговорила очень быстро. – Меня должны были казнить, и твой отец вызвался исполнить наказание. Но вместо этого он привел меня сюда, в глубины океана, а Кукуматц спрятал меня. Я перед ним в долгу.
– Кукуматц? Это тот, кого рисуют в виде покрытой перьями змеи? Бог моря?
– Он же Кукулькан.
Здорово! Значит, мой отец и Кукуматц (иначе говоря, бог прохлады) вместе с Пасифик утаили от остальных богов самый большой секрет всех времен. По моему телу пробежала судорога.
– Почему отец не пришел и сам не рассказал мне все это? Почему послал тебя?
Пасифик нахмурилась.
– Если бы он пришел сам, то привел бы за собой богов, а это не слишком разумно, не так ли?
Моя голова была готова взорваться.
– Кто же он?
– Не спрашивай. Только он может раскрыть тебе свое имя.
Естественно, как же иначе. Сердце металось у меня в груди, как разъяренный зверь в клетке.
– Почему же он до сих пор этого не сделал?!
Пасифик натянула капюшон на голову.
– Боги убили бы его, начни он с тобой общаться. Ведь тогда они бы узнали, что Священный Обет нарушен. Как ты не понимаешь!
Я вдруг почувствовал дурноту. Злость распирала меня изнутри, в голове стоял звон, сердце ухнуло и провалилось куда-то в желудок. Значит, отец не захотел со мной общаться, потому что волновался за собственную задницу?
Словно прочитав мои мысли, Пасифик наклонилась и прошептала:
– Если бы боги узнали, кто ты такой, то убили бы и тебя. Он пытается тебя защитить.
Меня или себя? Я не знал, что было хуже: быть мишенью для богов или узнать, что собственный отец тебя сознательно избегает.
– И что мне теперь делать? Прятаться всю оставшуюся жизнь?
– Именно.
Она точно галлюцинация.
– Спасибо, но, пожалуй, я не стану. Плевал я на этих богов. И прятаться не собираюсь!
Пасифик вздохнула.
– Ты такой же упрямый, как и твой отец.
Я подумал, что Пасифик может знать что-нибудь полезное. И не собирался позволять отцу (мне все еще нужно его так называть?) встать у меня на пути.
– Ты вроде говорила, что контролируешь время? – спросил я.
Это было бы просто отлично и помогло бы разобраться с Ак-Пууком.
– Я хранительница времени, а не надсмотрщик. Точно так же я могу хранить судьбу, но не управлять ею. Сейчас мои силы заметно поубавились… Если я начну проявлять свою власть слишком открыто, боги поймут, что я жива.
– Как это – силы поубавились? – Я подтянул колени к подбородку и обнял их, пытаясь согреться. – Ты говорила, что была одной из самых могущественных среди богов.
Крепче сжав канат, Пасифик сказала:
– Боги сделали все, чтобы уничтожить легенды обо мне и присвоить львиную долю моего могущества.
Вот блин. Похоже, эти боги – редкостные козлы (да, вы все правильно расслышали – козлы с большой буквы «К»). Глаза Пасифик сверкнули, и я понадеялся, что никогда не попаду ей под горячую руку.
– Послушай, как же это получается? Ты сказала, боги ничего не знают о том, что я наполовину как они, в смысле, богорожденный или как там правильно. Но ты-то знаешь… и отец знает… и еще двое самых злобных из вас – Иштаб и Ак-Пуук тоже в курсе. Выходит, это уже никакой не секрет. А что, если они расскажут остальным?
Пасифик выдавила смешок, который больше напоминал кошачье урчание.
– Твой отец и я защищали эту тайну на протяжении столетий. И не собираемся ее открывать. А что касается Иштаб и Ак-Пуука – это действительно может стать проблемой, но будем надеяться, их слишком занимают собственные войны.
Она шутит? На это, конечно, стоит уповать!
– Зейн, твой отец… – Пасифик запнулась. – Просил меня кое-что тебе отдать.
– Зачем мне что-то от него брать? Он не хочет даже поговорить со мной.
Пасифик приблизилась, от ее тела, словно призрак, внезапно отделилась огромная пятнистая кошка раза в четыре больше обычной. Я едва не упал со своей доски, а свирепое животное – это леопард? – мягко двинулось по воде, как по твердой поверхности, прямо ко мне и остановилось в паре шагов, уставившись на меня янтарными глазами.
– Зейн, – строго произнесла Пасифик, – ты должен сосредоточиться, пока они нас не нашли. Слушай внимательно. Мне известно, что ты хочешь убить Ак-Пуука. Твой отец тоже знает, и это совсем его не радует.
– Ну что ж, раз он решил оставить меня в неведении, значит, прислушиваться к его мнению я не обязан!
Стоп… как она узнала?
Наверное, этот вопрос был написан у меня на лице, раз она ответила:
– Я и есть само время – могу видеть прошлое, настоящее и будущее. Время все еще проходит сквозь меня. Этого они отнять не смогли.
– Значит, ты можешь видеть мое будущее?
В горле встал комок. Неужели она знает, что мне суждено: победить Ак-Пуука или до конца своих дней остаться жалким воином смерти, таскающим души в ад?
– Когда-то могла, но сейчас… – Ее голос дрогнул, но она тут же выпрямилась и продолжила: – На положение дел всегда влияет выбор. Один может привести к победе, другой – к поражению. Сегодня я отдала долг твоему отцу.
Я вдруг почувствовал, что стою у подножья вулкана и жду, когда меня накроет лавина камней.
– Время рушится, Зейн. – Пасифик тревожно оглядела небо и посмотрела на меня. – Тебе нужно набраться смелости, чтобы справиться с Ак-Пууком. Много смелости. Больше, чем ты можешь представить.
– Я… я убил демона-посыльного… и…
Интересно, это вообще считается?
– Этого недостаточно, – покачала она головой. – Понадобится намного больше.
Я отвернулся и поглядел на берег, высматривая пикап Хондо. В детстве, когда он учил меня драться, то часто повторял, что настоящие герои не те, кто выигрывает все матчи подряд, а те, кто обладает смелостью. Даже когда поражение смотрит им в лицо.
Что-то зарокотало в глубине, под толщей воды. На поверхность вырвались пузыри. Я вцепился в доску.
– Что это было?
– Я больше не могу удерживать временной канат, – сказала Пасифик, и в ее голосе послышалась легкая паника, заставившая меня пожалеть, что я далеко от твердой земли. – Тебе пора, Зейн.
