Рассудок, несшийся куда-то на всех парах, вдруг с визгом затормозил.
– Отца?
– Да. Нефритовый Клык никогда не ошибается.
– А ты… ты знаешь моего отца?
– Да.
Я застыл. Да уж, такого я не ожидал. Хотя вполне логично, что Хуракан, один из основных богов майя, много чего знает.
Он может ответить на вопрос, который я так давно и настойчиво задаю. Но я не уверен, что хочу услышать ответ сейчас. В том смысле, что он вполне может сказать что-то типа: «Твой старик – истекающий гноем бог демонов».
Сердце сжалось. Я глубоко вздохнул.
– Так… кто он?
Далеко внизу волны бились о берег. Свет луны танцевал на воде. Хуракан моргнул, задрал подбородок и застыл словно в ожидании, что на него сейчас возложат корону.
Я выпрямился.
– Итак?
– Это я.
Казалось, весь воздух мгновенно покинул мои легкие. В грудь будто попал метеорит, пробив в ней дыру размером с Нью-Мексико. Всю жизнь я ждал встречи с отцом, всю жизнь размышлял, кем он может оказаться. Я всегда думал, что наша первая встреча произойдет в каком-нибудь кафе или в боулинге, или, не знаю, в кино, что ли?
Я тряхнул головой.
– Докажи, – выпалил я.
«Да, мистер Мощная Зверюга, ты правильно услышал!» – подумал я.
Я уже не из тех наивных простачков, которые верят первому встречному потустороннему существу. Больше нет! Даже если стою сейчас на четырех лапах на вершине пирамиды посередине джунглей.
Хуракан прошелся по краю площадки.
– Люди, – пробормотал он, помотав головой.
Затем, глубоко вздохнув, сказал:
– Я был на крыше небоскреба и пытался остановить тебя, когда ты заключал ту дикую сделку с Ак-Пууком. Но ты упрям. И решителен.
– Это ничего не доказывает, – сказал я.
Свежий бриз прошелся по джунглям, качнув заросли.
Хуракан подошел ближе, но я не двигался.
– Твоя мать, – произнес он. – Мы часто бывали у озера и запускали камешки по воде.
– И что?
– Вчера она пришла туда… чтобы найти меня. Я здесь из-за нее.
А теперь я по-настоящему перестал дышать. Так вот куда уехала мама. Но если все это время она знала, как с ним увидеться, почему ни разу не сказала мне?
«Сохраняй спокойствие, Зейн, – говорил я себе. – Не пори горячку».
Отлично, значит, мой отец – Хуракан. А он бог… чего? Я напряг свою память и мысленно пробежался по страницам своей книги. Ураганов? Землетрясений? Или пчел? Пожалуйста, только бы он не был повелителем дурацких пчел!
Мне показалось, что он посмеивается себе под нос. Но когда я взглянул на него, он стоял все в той же напряженной позе, и весь его вид говорил, что он вообще не умеет смеяться. Только это вряд ли, потому что мама никогда бы не влюбилась в парня без чувства юмора.
– Так ты бог… – Я замолчал, позволяя ему закончить.
– Бурь, – произнес он.
– Значит, поэтому Пасифик назвала меня Посыльным Бури?
У нас в школе были такие посыльные – ребята, которые выполняли поручения взрослых.
– Только я не собираюсь быть у тебя на побегушках.
На этот раз он явно усмехнулся и повернул голову к морю. Из спокойного оно превратилось в бушующее: яростная буря поднимала гигантские волны и обрушивала их на берег; пальмы склоняли свои лохматые головы, словно слуги перед господином. Но здесь, на вершине пирамиды, не было ни сквознячка. Наверное, он умел контролировать ветер и приказывать ему, где дуть, а где стихать, что было вполне логично, раз уж он, в конце концов, был его богом.
Итак, я оказался сыном бога бури. Похоже, из-за этого я иногда и чувствовал жар на кончиках пальцев. И по той же причине, когда я злился, гроза возникала словно из ниоткуда. Хвала всем святым, он не оказался богом пчел, потому что создавать ураганы на порядок круче!
Он продолжал смотреть на море. Должен ли я сказать что-то еще? Или он собирается толкнуть хорошую речь про то, как он сожалеет, что все это время его не было рядом? Что он бросил нас с мамой и ни разу не прислал ни одной паршивой открытки на день рождения?
– Тот клык, что я тебе передал, – наконец произнес он, – наполнен великой магией. Самой древней из всех существующих, с первых дней создания мира.
Понятно, признания «какой же я скотина» от него не дождаться.
– Он позволит тебе приходить сюда, – продолжал он. – В Пустошь.
– Пустошь?
– Я создал ее на границе миров, подальше от любопытных глаз и ушей. Это копия того места в Мексике, где стоят великие пирамиды Тулума.
Он понизил голос и почти прошептал:
– Каменный мир, которого больше нет, – и продолжил уже громче: – Это единственное безопасное место, где мы можем спокойно поговорить. И поскольку его создал я, никто из остальных богов не имеет здесь силы.
Я огляделся. Небо, океан, джунгли, заброшенные пирамиды… Тут было красиво. Несмотря на то что он назвал это Пустошью. Только… у самого дальнего края джунглей белело пустое место, словно пропущенная часть в детской раскраске.
– Что там?
– Первозданная бездна… я еще не закончил.
– Бездна?
– Пустая бесконечность, не имеющая границ.
Ага. Ладно, с этим ясно. Бездна так бездна.
Я взглянул на свое пятнистое тело.
– А почему я… кошка?
Он склонил голову и моргнул.
– Твой дух совершил прыжок, его надо было облечь в какое-то тело. Как видишь, здесь не так много существ, как мы. А что, стать мартышкой или сойкой тебе понравилось бы больше?
Прыжок духа. Ладно. Об этом я подумаю потом.
– Ты тоже поэтому кошка?
– Общаться проще, когда мы в одной форме. По крайней мере, пока…
Он умолк.
– Пока что?
– Пока между нами нет близких отношений, настоящей эмоциональной связи. Будь она – и мы бы понимали друг друга независимо от формы.
Честно говоря, мне было ужасно неловко слушать сейчас эти телячьи нежности. Должно быть, он понял, что я чувствую.
– Ты можешь приходить сюда, если захочешь со мной поговорить, – сказал он. – Просто произнеси те же слова или представь это место. Но прошу тебя, Зейн, будь осторожен. Никогда не приходи в Пустошь, если рядом с тобой те, кому ты не доверяешь. Ты должен находиться в безопасном месте, если будешь совершать прыжок духа. Ты понял?
– Почему?
– Там останется твое тело. Ты будешь уязвим.
Размышления о том, что ты отделен от своего тела, как-то не слишком способствовали успокоению. Что же со мной произошло у Джазза? Вроде Хондо что-то сказал про кровь?
