Я напряглась и сама быстро нашла в сети эти статьи, вышедшие этим утром. Проклятье, там даже мои фотографии были прикреплены.
Краем глаза я заметила, что с Матиасом происходило что-то странное. Его тело было напряженно до предела, а глаза… Навряд ли я смогла бы их описать, но мне самой стало как-то не по себе. Яагер, сжимая в руке телефон с такой силой, что, казалось, вот-вот, раздавит его, что-то вписал в телефоне и начал листать какую-то ленту. Прошла еще пара минут, после чего он встал и ушел куда-то. При этом, оттолкнув пятикурсника, который стоял на его дороге с такой силой, что парень влетел в стену и, сползая по ней, рухнул на пол.
Что это с Яагером?
Я окинула взглядом стол и увидела, что Матиас оставил тут несколько своих книг. Сразу хотела проигнорировать их, но в итоге взяла с собой, решив позже занести в комнату.
Выйдя из столовой, я побежала искать Ливена. Издалека увидев его в холле, сразу направилась к другу.
— Я как раз искал тебя, — сказал он, тоже издалека меня увидев. — Появились статьи…
— Да, я их видела, — перебила парня. — Зачем они?
— Берг решил вовсю разнести новость о том, что с тобой произошло. Показательная казнь, о которой теперь известно всем. Конечно, в статьях, не говорится, что произошло и почему у той девушки такое состояние, но те, кому нужно, все поняли. Грейс, извини. Я не знал, что так будет. Не думал, что эту новость так разнесут.
— Не извиняйся, — я отрицательно качнула головой. — Все это неважно. Главное, что Берг поверил. Просто я сразу удивилась из-за этих статей.
Я сделала глубокий вдох и попыталась собраться с мыслями. Все это и правда неважно. Единственное, из-за чего я действительно переживала, это снег, который постепенно начинал усиливаться.
Ненависть
Чем громче встречающиеся мне по пути студенты обсуждали произошедшее — тем больше хотело вырваться сердце из груди от волнения.
С каждой секундой внутри вспыхивали искры облегчения, смутной тревоги, страха и волнения. Если в столовой я еще не осознала до конца произошедшее, то теперь до меня доходило, насколько меня все потрясло. Я даже заметила, что случайно, не зная, куда деть руку от нервов, убрала широким жестом волосы с лица, совершенно забыв, что мы с братом не очень-то похожи и любой, кто остановил бы на мне в тот момент взгляд — тотчас заподозрил бы что-то не то.
Поэтому я быстро отдернула руку, попытавшись успокоиться.
Но странное чувство внутри подсказывало, что я забыла о какой-то мелочи. Будто бы незначительной.
Качнув головой, я ускорила шаг, но вновь пытаясь не попасться тем уродам на глаза, к комнате добиралась черти какими путями.
Я толкнула дверь в комнату Матиаса и шагнула через порог. Яагера я заметила сразу — в полной темноте он стоял ко мне спиной и смотрел в окно. Решив не включать свет, я вздохнула, приводя мысли в порядок и произнесла:
— Извини. Ты забыл учебники в столовой, я их захватил. Куда положить?
Он не ответил, и я, пожав плечом, подошла к его кровати, положив на нее книги. Стоило мне наклониться, как мой телефон выпал из кармана толстовки на пол, и от этого его экран вспыхнул, освещая слабым светом комнату.
Я потянулась за ним и внезапно замерла, уставившись вперед.
— У тебя… — вырвалось у меня растерянное, но я замолчала, понимая, что Яагер, вероятно, не желает меня слышать.
Но только он опирался руками на подоконник, а с его разбитых пальцев капала будто бы черная в темноте кровь.
“Он что, умудрился с кем-то подраться?” — мелькнула мысль. Не выдержав, я сделала шаг ближе и почувствовала, как желудок переворачивается и от страха меня начинает тошнить.
— Что с твоей рукой? — пробормотала я. — Проклятье. Я сейчас тебе дам перекись и бинт.
Было больше похоже, будто в руку Яагера вцепился какой-то бешеный зверь. Жуткое зрелище. Открыв шкаф, я достала бутылочку с перекисью и один из бинтов, которым перевязывала себе грудь — он мне вскоре больше не понадобится, а вот как будет бежать Матиас, истекая кровью, я не хотела знать.
Поняв, что, неверное, он не может двигать этой рукой без боли, я подошла ближе и потянулась, но как только мои пальцы прикоснулись к запястью Матиаса, он внезапно сжал руку в кулак и отдернул, медленно повернувшись ко мне.
— Я только помогу перевязать, чтобы ты не… — я в ту же секунду запнулась, стоило мне только поднять взгляд и посмотреть Яагера. Тень легла на его лицо, стоило ему отвернуться от окна, но я отчетливо почувствовала, как ответный взгляд этого человека придавил меня, словно бетонная плита в тысячу тонн. На секунду мне показалось, что он протянет руку и вытряхнет из меня душу, но Матиас продолжал молча смотреть на меня, словно пытаясь отыскать на моем лице что-то.
— Все еще готов бежать? — задал он внезапно вопрос. Голос его был на удивление безэмоциональным. Я даже не услышала в нем привычного раздражения.
Заметив на моем лице смятение, он повторил, делая четкие паузы между словами:
— Ты. Не собираешься. Оставаться в этом колледже?
Всего лишь на секунду я почувствовала, как дрогнул воздух от напряжения, проскользнувшего в этом вопросе. И зачем он спросил? Уверен, что я испугаюсь и не решусь? Поэтому я взяла себя в руки и уверенно кивнула:
— Нет, конечно. Я готов, если что. — мой взгляд упал на руку, которую Матиас держал на весу и с нее все еще падали вниз черные капли. — Но давай прежде я помогу тебе перевязать руку. Если ты испачкаешь все вокруг кровью и это увидят дежурные — у них могут возникнуть вопросы и мы так просто убежать не сможем.
При этих словах я заметила, как Яагер чуть наклонил голову, пронзив меня странным взглядом, от которого стало неуютно. Ничего не сказав, он внезапно выдернул у меня бинт, и быстрыми, решительными движениями замотал порезы.
— Подготовься. — бросил он всего лишь одно слово и, выпрямившись, вышел из комнаты, оставив мне странное, холодное напряжение. Я растерянно смотрела на дверь, не понимая, почему впервые за эти дни чувствую себя так, словно столкнулась с кем-то посторонним и очень опасным, принявшим облик Яагера.
***
За время ожидания я успела прибрать в комнате, вытерев подоконник и пол, и еще раз передернувшись от зябкого понимания: Матиасу должно было быть очень больно от таких ран, но, когда я с ним разговаривала, на его лице не было ни намека на испытываемую им физическую боль. Умение терпеть подобное и не показывать ни единой эмоции поражало.
В детстве, правда, меня это больше раздражало. “Ты что, корчишь из себя самого крутого тут?” — часто мелькала мысль, когда после какой-нибудь драки или жестокой тренировки Джос позволял мне с улыбкой на лице показывать свои раны, и еще жаловаться, вызывая желание позаботиться о нем, а Матиас при попытке помочь ему и прикоснуться, так же отдергивал руку и смотрел на меня так, словно я занимаюсь чем-то совершенно глупым и ненужным.
