– С удовольствием.
Его губы мягкие и теплые, и они касаются меня с предельной осторожностью. Ладони опускаются по плечам, по шелковой блузке, такой тонкой, словно специально созданной для прикосновений Давыдова. Её как будто нет. Я как будто обнажена перед ним, хоть и полностью одета.
Странное чувство. Нет скованности. Нет страхов и стыдливости.
Наверное, потому что это не первый наш поцелуй.
Я оказываюсь на его коленях, словно невесомая, словно пушинка. Влад не отрывается от моих губ. Обводит их мучительно и сладко, нежно прикусывает нижнюю губу и языком залечивает свежий укус.
Пальцы помнят, как путаться в его волосах, и я сама состою из воспоминаний. Всякая впадинка мне известна. Между нами нет той неловкости, что бывает на первых свиданиях. Когда ты пытаешься совпасть с человеком, но получается неуклюже, неправильно. Потому что вы чужие, и, возможно, никогда не притрётесь друг к другу.
Между нами всё иначе. Мы как две детали мозаики, идеально подходящие друг другу. Каждым изгибом, каждой черточкой и зазубриной.
– Маш… – выдыхает Давыдов, и я прижимаюсь к нему всем телом.
Он хочет о чем-то спросить. О чем-то бесконечно важном.
А потом… в двери проворачивается ключ.
Глава 8
Комнату освещает фонариком от мобильного телефона, и мы отпрыгиваем друг от друга так быстро, будто от этого зависят наши жизни.
Дыхание сбито, волосы встрепаны. Нескольких секунд не хватает, чтобы привести себя в порядок.
Я откатываюсь под стол (получается на удивление хорошо), а Давыдов остается сидеть на полу. Шорохи привлекают внимание, и фонарик слепит ему в лицо.
– Добрый вечер, Валентина Дмитриевна, – ласковым тоном здоровается Влад, приложив козырьком ладонь к глазам. – Не могли бы вы включить нормальный свет?
Ты что творишь, Давыдов?!
Она же увидит меня!
Я заползаю ещё глубже, становясь компактной как никогда. Щелкает выключатель.
– Здравствуйте, Владислав Евгеньевич… – запинаясь, произносит главная змея моего коллектива. – А я тут… документы хотела забрать… дома поработать… а что вы делаете?
– Сижу, – лаконичен Давыдов.
Он не двигается с места, разве что усаживается по-турецки. Мне из-под стола только и видно, что его ноги да квадратные носы туфель заместителя главного бухгалтера.
Видимо, бывшего заместителя.
М-да, картинка рисуется простая. У кого могут быть ключи от моего кабинета? Кто знает код от сигнализации? Кому выгодно подставить меня дабы занять место, о котором она так долго грезила?
Приятно познакомиться, Валентина Дмитриевна Ковальчук.
– А п-почему вы тут сидите? – женщина мнется в дверях, не решаясь забрать те самые документы, за которыми якобы пришла.
Я, сложенная пополам, ловлю дзен. Выбора-то нет. Вылезать не вариант, а то завтра вся фирма узнает, что Сергеенко обжимается в кабинете с Давыдовым. И не только обжимается, конечно же. В фантазиях Валентины Дмитриевны мы будем творить такие непотребства, что я заранее завидую самой себе.
– Да вот жду человека, который безнаказанно тырит у меня информацию, – отвечает Влад меланхолично. – В наше время ведь никому доверять нельзя. Только самому себе. Но вы-то ничего тырить не собираетесь?
– Конечно же, нет! – так рьяно восклицает женщина, что мне хочется крикнуть из-под стола: НЕ ВЕРЮ!
– Ну и замечательно. Забирайте документы и оставьте меня. Только свет выключите, когда будете уходить. До свидания, Валентина Дмитриевна.
– К-конечно. Сейчас я… секундочку… а, вот… нашла…
Она хватает какие-то бумажки – надеюсь, ничего важного – и выметается из кабинета молниеносно, несмотря на ревматизм, остеохондроз и гипертонию.
Мир вновь погружается в темноту, и я начинаю ржать. Тихо, вполголоса, но истерично. Потому что Давыдов – замечательный актер. Потому что его выдержке можно только позавидовать. Потому что эта ведьма бухгалтерского пошиба выдала себя с потрохами, и скоро ей наступит хана.
– Да тихо ты! – шипит он, сам едва сдерживая смех. – Вдруг она не ушла! Сергеенко! Кому сказал, цыц!
– Да, товарищ начальник, – выползаю обратно и хрущу всеми позвонками сразу.
Романтика, конечно, закончилась безвозвратно, но настроение у меня на высоте. Впервые за несколько дней.
– Ну, что, готова сократить своего заместителя? – Давыдов врубает электричество и снимает с моей юбки клок пыли размером с хорошего кота. – Или дашь ей ещё один шанс? Вдруг это нелепое совпадение. Ну, знаешь, мало ли кто шастает по твоему кабинету.
– Сокращаем, без вопросов.
– Замечательно. – Он достает телефон и набирает номер: – Кира, вечер добрый. Прости, что отвлекаю в нерабочее время. Попроси своих девочек с самого утра подготовить документы на сокращение Ковальчук Валентины Дмитриевны. Мне на стол сразу же, как сделаете. Хорошо? Спасибо, ты лучше всех. – Он нажимает на сброс и объясняет мне: – Директор по персоналу, понимающая женщина.
– А не будет лишних вопросов?
– Каких? – Он задумчиво трет переносицу. – Может быть, я самодур. Решил омолодить коллектив. А может быть, не люблю, когда меня застают в такой пикантной позе… и отрывают от важного занятия…
Но он не пытается вновь сблизиться, да и я чувствую, что момент упущен. Теперь нам точно будет неловко и некомфортно, попробуй мы продолжить или начать заново.
– Я вызову тебе такси, – говорит Давыдов. – Довез бы сам, но нужно остаться поработать.
– Не переживай, я пройдусь до остановки, – качаю головой. – Голову проветрю. Кстати, я посмотрела флэшку. Пока ничего особенного не нашла. Тот человек, который тебе её передал, не сказал, что конкретно искать?
– Не успел, – отвечает Влад так хмуро, что складывается нехорошее впечатление.
А жив ли вообще этот человек?
Пожалуй, не буду спрашивать. Иногда лучше промолчать, чем узнать лишнее. Захочет – сам расскажет.
– Я займусь ей чуть позже. Мне надо отоспаться, а то третий день на ногах, – в доказательство своих слов потираю глаза. – Как там Алиса?
– Как всегда: ненавидит меня, потому что я – плохой брат и препятствую её счастью. Ничего, я привык. В любой сказке должен быть злодей.
– Ты хороший брат, – спорю я и обнимаю его на прощание, по-дружески, мягко. – Ей очень повезло с тобой.
– Приятно слышать. – Он на секунду притягивает меня к себе и тут же отпускает. – До завтра, Сергеенко.
– Не задерживайся на работе, Давыдов.
***
Но выспаться мне не удается, потому что в девять часов, когда я только-только улеглась в кровать, квартиру оглашает писком дверной звонок. Я подскакиваю и сонно плетусь в коридор, костеря незваного гостя самыми крепкими словами.
