Меня о чем-то спрашивают, мне что-то говорят. Пожарные уезжают, а я понимаю, что нужно вернуться в квартиру.
Не могу. Физически больно туда идти.
– Ты как? – на плечо ложится тяжелая ладонь, и я поднимаю заплаканное лицо.
Давыдов нависает надо мной и смотрит так сосредоточенно, что мне хочется разрыдаться по второму кругу. Скажем так, на бис, по заявкам зрителей.
– Н-нормально… надо в квартиру сходить, а я не могу…
Он накидывает мне на плечи пиджак, пропахший горькой туалетной водой, и выслушивает мои бредни про новый стеллаж, недавно купленный на распродаже, про косметику и утерянного навсегда пингвина.
– Я куплю тебе нового, – заявляет безапелляционно.
– Такого больше нет… он был особенный… у него глаз косил…
– Маш, я куплю тебе пингвина и собственноручно скошу ему глаз. Перестань. Схожу оценю масштаб бедствия, – говорит Влад решительно. – Будь тут.
Мне остается только ждать. Мне и кошке, обалдевшей от происходящего настолько, что у нее не остается сил даже не вопли. Мы просто сидим и пялимся друг на друга глазами, в которых читается вся бренность мироздания.
Я жду. Жду. Жду…
Соседки разошлись, только особо упорная с первого этажа продолжает бурчать на тему несознательной молодежи.
Влад возвращается через несколько минут, насквозь пропахший гарью. Я чувствую этот запах, и меня начинает колбасить. Страх вновь накатывает, захлестнув с головой. Дышать становится трудно.
– Скажи что-нибудь хорошее.
– Спальня сгорела почти полностью, коридор тоже в плачевном состоянии, – перечисляет Давыдов радостным тоном. – Но! Ванна с туалетом почти не пострадали, все твои баночки целы и невредимы. Кухню нужно почистить. Да всё нормально. Это поправимо. Двери я закрыл. А, вот, держи. Лежал в коридоре, ждал.
Он протягивает мне почерневшего, но целехонького пингвина. Видимо, его загнала в коридор Маруська. Я обнимаю пингвина и начинаю глупо улыбаться. Пингвин смотрит на меня одним глазом – вторым он смотрит на Влада – и вроде бы тоже улыбается. Всё не так уж плохо. Комнату можно восстановить.
– Ты вытащила ноутбук? – Давыдов кивает на пакет.
– Д-да… машинально…
Пока я отлавливала кошку, забившуюся под шкаф, то увидела ноут. Он лежал под кроватью – я всегда запихиваю его туда ночью, чтобы случайно не наступить в потемках.
Ну и схватила заодно, вообще не соображая, что творю. Кошку тоже отловила, за хвост пихнула в переноску, чтоб эта дурында не свинтила в закат. Потом выбежала на улицу и долго кашляла, понимая, что чудом не потеряла сознание, наглотавшись дыма.
Как будто все имеющиеся силы аккумулировала, чтобы спастись.
– Я раньше времени ушла с работы и поэтому успела, – произношу, сама испугавшись своих догадок. – Если бы чуть-чуть позже вернулась, всё бы сгорело. Маруська… вся информация…
С ужасом гляжу на кошку, мирно спящую в переноске. Представить не могу, чем всё могло кончиться.
Кошмар.
– Маш, а ты не думаешь…
Он не заканчивает фразу, но я начинаю догадываться. Стремительно. И от этой догадки, ещё не произнесенной вслух, становится только страшнее. Потому что пожар из-за плохой проводки – это одно, это не так дико, как…
Давыдов берет переноску и говорит:
– Поехали ко мне.
– Не стоит. Я буду благодарна, если ты найдешь мне какой-нибудь отель.
– Моя квартира – лучший отель. Практически система «всё включено», только «всё выключено», потому что у меня дома нет даже хлеба. Не спорь, Маша. Я не в настроении пререкаться.
Мне остается только кивнуть, взять оставшиеся вещи и, не отпуская пингвина, поползти к машине Давыдова. В полном молчании. Потому что слов попросту не остается.
Глава 11
Мы выезжаем из двора, и я задаю вопрос, который жег язык всё то время, что Влад усаживал меня в салон, застегивал ремень безопасности и заводил авто.
– Ты думаешь, это поджог?
– Не исключено.
– З-зачем? Из-за каких-то файлов? Из-за моего ноутбука, да? Или просто проводка загорелась? Знаешь, такое бывает…
– Сомневаюсь, что проводка. Видимо, они не нашли его и решили спалить всю квартиру к чертям. Сергеенко, как ты думаешь, что это значит?
– Тебя прослушивают.
Про ноутбук я сказала ему в кабинете, без посторонних людей, а значит, моя паранойя по поводу «жучков» не так уж и безумна. Так сказать, спятила, но не окончательно.
Да что на той флэшке такого, что из-за этого можно сжечь жилье?! Мне становится по-настоящему страшно. Одно дело, когда в компании есть крыса, проворачивающая свои схемы за спиной директора. Криминально, но не смертельно. Совсем другое, если речь идет о прослушивающих устройствах, кражах, поджогах и, возможно, даже убийстве.
Я ведь до сих пор не знаю, что случилось с человеком, который передал Давыдову флэшку.
– Угу, – повторяет Влад хмуро. – Приятно осознавать, что я кому-то небезразличен. Может, там еще и скрытая камера поставлена? Давненько не работал голышом. Надо попробовать.
Он пытается шутить, но получается со скрипом. Чувствуется, как напряжен Давыдов. Он как сжатая пружина, как взведенное ружье. Сдерживается только ради меня, наверное. Потому что пальцы его сжимают руль до такой степени, что побелели не только костяшки, но и вся ладонь.
– Слушай, так он и про нас тогда знает… – выдыхаю я. – Не получится изобразить меня сторонним человеком. Мы всё обсуждали в твоем кабинете.
– Да плевать. Маш, речь идет не о наших отношениях. А если бы ты вернулась домой на полчаса раньше? Они бы и тебя могли спалить как ненужного свидетеля. Я найду этого человека и лично придушу его! Тварь!
Он ударяет по рулю кулаком, окончательно взбешенный.
– Перестань… – касаюсь колена Влада. – Успокойся. Всё хорошо, ты сам сказал. Все живы, ничего не пострадало. Зато ты теперь точно знаешь про прослушку. А я сегодня ещё раз засяду за документы, попробую что-нибудь накопать.
– Не сегодня, – бывший муж качает головой. – Хватит с тебя потрясений. Отдохни.
Итак, вскоре я узнаю, что Влад обитает в элитной новостройке, что у него есть местечко в подземном паркинге, и что квартира расположена на двадцать первом этаже.
М-да, когда мы жили вместе, то ютились в однокомнатной квартире Влада. Маленькой, не знавшей ремонта. Её окна выходили на соседский двор, и по утрам периодически я созерцала, как одна из жительниц этого дома ходит по балкону топлес. Всё бы ничего, но соседке без комплексов было хорошо под восемьдесят, и весь её «топлес» бился о коленки.
Зато квартира находилась недалеко от моего университета, ближе к центру города, чем моя.
