– Дим, мне откуда знать? Я с этой Мариной даже не знакома. Но отчетность у неё хорошая, я всё перепроверила, итоговые данные чисты. А вот в договорах – полный бред.
– Любопытно, – Погодин облизывает нижнюю губу. – Надо подумать, чем мы могли Марине насолить. Какие ещё предположения, кто у тебя на карандаше?
– Никаких. Я всех подозреваю.
– Даже меня, самого безобидного на свете экономиста? – и вновь эта идиотская улыбка.
Нормально же общались, чего опять начинается!
– Тебя – в первую очередь. Ты с деньгами связан, у тебя все возможности имеются. Уж не знаю, как вы дружите с Давыдовым, но я тебе не доверяю.
Говорю это без эмоций, нарезая тонкими ломтиками отбивную. Почему-то Погодину легко признаваться. Не чувствую в нем реальной угрозы.
– Ну и правильно, – важно кивает он. – Всё больше уважаю выбор Влада. В деловом плане, – подмигивает, – хотя и в личном тоже.
…Мы возвращаемся на работу, и я в сотый раз закапываюсь в бумагах, пытаясь выстроить логическую цепочку. Чувствую, что упускаю какую-то мелочь, но какую – не разобраться.
Мне бы закрыться на недельку-другую от внешнего мира, всех выгнать, шум исключить. Сидеть и думать. Думать и сидеть. Но, увы, этот самый внешний мир давит, напоминает, что "ты вообще-то часть социума, а потому соизволь-ка подписать вон те восемь сотен бумажек, ответить на пятнадцать тысяч вопросов и в перерывах не забывать о том, что ты с Давыдовым вроде как сошлась, а потому должна быть женственна и прекрасна".
Вроде как – потому что официальных статусов мы друг другу так и не присвоили. Не было такого, чтобы я написала соглашение «Об отношениях», а Давыдов его подписал. Мы вместе ночуем, завтракаем и ужинаем. Мы воспитываем одну кошку на двоих. Мы сознательно обходим тему симпатии, привязанности и любви.
Мне хорошо с ним, а ему – наверное – со мной.
Но я до сих пор не могу расслабиться. Напряжение идет изнутри. Чувство тревоги, непонимания, далекой, но уже ощутимой опасности. Я понимаю: скоро рванет, и нам придется всё обсудить – потому что два тридцатилетних лба не могут делать вид, будто они свободные птицы, которые в любую секунду могут выпорхнуть из гнезда обязательств и улететь незнамо куда.
Но мы сознательно оттягиваем этот разговор.
Ведь Давыдов прав: вечерами он возвращается домой и даже не садится за ноутбук, а значит… значит, между нами что-то поменялось.
Почему тогда так страшно вновь наступить на те же грабли – уже заржавевшие, намертво вросшие в землю, – что и семь лет назад?
***
Его сестра не была идеальной.
Алиса умела появляться как будто из пустоты и исчезать туда же, как только получала желаемое.
Влад прекрасно знал, что она им пользуется, пусть сама не отдает себе в этом отчета – но ничего не мог поделать. Младшую сестру он ценил и пытался сделать всё для того, чтобы она была счастлива. С первого дня, как родители притащили домой орущего младенца и сказали, что её надо беречь. Они повторяли это часто, словно своеобразное заклинание.
«Ты у неё один. Ты её старший брат. Ты должен заботиться о сестре».
Он впитывал и запоминал.
Алиса росла тяжелым подростком. Проблемная, вечно влезающая в проблемы, капризная, зато честная и открытая, добрая, ужасно наивная. Маленькая девочка. Всегда, даже спустя двадцать лет.
Это не мешало периодически хотеть дать ей затрещину. Например, когда она отчислилась из первого института, чтобы уехать на острова и изучать буддизм. Когда решила устроиться танцовщицей в ночной клуб (чтобы развить внутренний потенциал). Когда познакомилась со своим Максом… когда вернулась к нему… и ещё раз… и ещё.
Если Алиса возникала на пороге, Влад интуитивно догадывался: что-то случилось.
В лучшем случае, ей пришел в голову очередной гениальный бизнес-план («смотри, покупаем косметику в Китае, перебиваем этикетки и продаем под видом европейского бренда»). В худшем – она опять (боги, даже звучит жутковато) укокошила любовника.
Поэтому сегодня, когда Алиса заявилась в офис, Владислав Давыдов даже не усомнился: надо ждать очередную проблему. Он привычно напрягся и спросил:
– Что случилось?
Сестра помялась, плюхнувшись на диван. Долго не находила себе места, то скрестив ноги, то вытянув, то сведя вместе.
– Я хотела поговорить, – выпалила на едином дыхании и опять затихла, опустив глаза в пол.
Клещами из неё, что ли, слова тянуть?
Влад вздохнул, мельком глянув на наручные часы. Через двадцать минут совещание, успеть бы до него разобраться с проблемами.
– Догадываюсь, что не помолчать пришла. Выкладывай, Лис. Слушаю внимательно.
– Я насчет Маши, – Алиса пожевала губу. – Сколько вы уже вместе?
– Недели две.
– И-и-и… что ты думаешь?
– По поводу чего? Давай без игры в шарады.
– По поводу ваших отношений. Вы спите друг с другом без обязательств или встречаетесь? Или планируете что-то большее? Ну, типа свадьба с детьми?
Она подняла на него взгляд, в котором читалась детская надежда… на что? Какой ответ, по мнению Алисы, считался правильным?
– Мне сложно сказать точно. Но Маша живет у меня, и нас обоих такой расклад устраивает.
Наверное, этот ответ был самым верным. Владислав Давыдов не любил размышлять над неконкретными вещами. А отношения – жутко неконкретная субстанция. Но ему нравилось видеть Машу. Любую. Даже по утрам, растрепанную, опаздывающую на работу. Бегающую по квартире в нижнем белье и ищущую то расческу, то носки, то зубную щетку. Она не вызывала в нем раздражения, как другие женщины, которые покушались на территорию и "чисто случайно" оставляли в квартире Влада вещи.
Нравилось наблюдать за тем, как она готовит – и холостяцкий холодильник наполняется кастрюльками и сковородками.
Нравилось чувствовать её. Прижимать к себе.
Нравилась их близость, какая-то особенная. Эта женщина сносила ему крышу, вызывала в нем острое желание, заставляла думать только о ней. Всегда. Постоянно. Ей стоило нагнуться на совещании чуть вперед, и Влад залипал на вырез блузки – неглубокий, всегда целомудренный – как будто пацан.
Представлял… думал, как эта блузка слетит с неё… как он покроет поцелуями её тело…
Ну и как назвать то, что он испытывал?
Влечение – это понятно.
Но в виде отношений? Уже «встречаемся» или ещё «спим вместе»?
– Влад, ты только не обижайся, – в голосе Алисы появился металл. – Тебе кто-то должен открыть глаза. Так вот пусть этим человеком буду я. Она тебе не подходит. Сам подумай, она вся такая замечательная, бросила тебя и знать не знала, а теперь вернулась, когда ты стал богатым. Ей нужны исключительно твои бабки, без вариантов.
