И всё-таки, как она узнала про дублирование информации на мой ноутбук, если подслушивающих устройств не нашли? Или пожар – это случайность?..
Есть только один способ разобраться наверняка. Я задумчиво смотрю на дверь, ведущую в святую святых, то есть в логово генерального директора.
Так, мне срочно нужен Давыдов. Прямо незамедлительно. Пока не объявилась Ирочка и не испортила мне все мои догадки своим присутствием.
Словно услышав мой мысленный призыв, Влад заходит в приемную.
– Ты вовремя! – хватаю его за рукав и почему-то шепотом, разнервничавшись, сообщаю: – Я должна провести следственный эксперимент. Очень важный. Прямо сейчас.
– Маш, что произошло?
– Не задавай лишних вопросов. Иди в свой кабинет и громко разговаривай.
– С кем?
Блин, в такие моменты сообразительный Влад становится похож на ребенка. Его брови сходятся на переносице, и в глазах появляется невысказанный вопрос. Даже два: «что случилось?» и «ты чокнулась, дорогая?»
– Сам с собой!
– О чем мне с собой говорить?..
– Да о чем угодно! Котировки акций обсуди, я не знаю. Влад, мне нужно, чтобы ты несколько минут разговаривал с самим собой, а я буду тебя подслушивать отсюда. Понятно?
– Странный у тебя фетиш, но, кто я такой, чтобы осуждать маленькие женские странности, – соглашается Давыдов и покорно запирается внутри кабинета, не задавая больше никаких вопросов.
Я прикладываю ухо к двери. Ничего. Тишина. Полнейшая. Выжидаю несколько секунд. Нет, ни единого звука.
Хм, а если он там молчит?
– Ты вообще разговариваешь? – всовываю нос в щелку между дверью и стеной.
– Угу, – Давыдов стоит прямо перед дверью, скрестив руки на груди. – Маша, объяснись, пожалуйста.
– Позже! Громче говори.
– ТАК?! – повышает голос почти до крика.
– Да, продолжай, – и хлопаю дверью, услышав только начало монолога:
– Эта женщина сошла с ума! Как меня угораздило…
Уж не знаю, что конкретно его угораздило сделать, но отсюда я ничегошеньки не разобрать. Приходится набрать номер телефона Влада. Хм, телефона тоже не слышно. Вообще. Звукоизоляция идеальная. Даже когда он отвечает, за дверью не доносятся звуки голоса.
– А ты обычно запираешь дверь, когда уходишь? – спрашиваю прямо по телефону.
– Ну да.
– Даже если на месте твоя секретарша?
– Да. Не люблю держать кабинет нараспашку. У Иры есть ключ, на крайний случай. Маша, мать твою, объяснись!
Хм, всё любопытнее и любопытнее. Выводы напрашиваются сами по себе.
Во-первых, скорее всего Ирочка нагло врала, когда говорила, будто отлучилась, чтобы ответить на директорский телефон, и поэтому проглядела, кто стащил флэшку. Давыдов не оставляет кабинет открытым, и она не услышала бы звонка из-за идеальной звукоизоляции.
Во-вторых, она точно не могла подслушать, что я скопировала данные с флэш-карты себе на ноутбук. Никак. Вообще.
И что нам дают эти выводы?..
– Кажется, я нашла половину врага, – гордо заявляю Владу. – Давай-ка выйдем.
– Куда? – уточняет он, а затем восклицает: – В смысле, половину?!
– Куда-нибудь, где точно нет лишних ушей, – шепчу ему на ухо.
– Предлагаю спуститься на парковку, – совсем уже не удивляется мужчина и галантно пропускает меня вперед. – Идем, безумная женщина. Надеюсь, ты всё мне расскажешь.
Глава 14
Достаточно показать заявление, и Влад всё сам понимает. Он анализирует моментально, чуть сощурившись, опустив руки на руль. Мы сидим внутри автомобиля, защищенные от внешнего мира тонким слоем металла, и внезапно я задумываюсь: а что дальше?
Ирочку допросят с пристрастием и уволят – это понятно, – но что будет потом? С нашими отношениями, только-только успевшими разгореться, с работой, с моей должностью?
Останусь ли я тут или лучше уволиться сейчас, пока всё окончательно не запуталось? Мы можем расстаться с Владом – хоть завтра, – и я буду уже не любовницей генерального директора, а бывшей любовницей. Той, от которой он ушел.
Сомнительный статус, знаете ли. Такая вот бывшая в употреблении бухгалтерша.
Вроде я стараюсь абстрагироваться от мыслей об ошибке, но те настойчиво лезут в голову, как орда голодных тараканов. Бр-р-р.
Люди не меняются…
Спасибо Оле, которая посеяла в моей голове зерно сомнения, а то благополучно пустило корни.
– Что ты думаешь? – задаю вопрос вроде бы простой, но почему-то даже мне он кажется сложным, почти вселенского масштаба.
Давыдов проводит по переносице сгибом указательного пальца.
– Если виновата Ира, то твоя теория про месть Марины лишена всякого смысла. Они никак не связаны.
– Ну, я не говорила, что уверена на сто процентов. Это был бы очевидный вариант, но заявление в столе куда очевиднее. Кроме того, ты же не считаешь, что Ира провернула такое в одиночку?
– Не считаю, – качает головой, а затем притягивает меня к себе и коротко целует. – Спасибо, что ты есть. Дальше я разберусь сам.
Метит щеку губами, секундное прикосновение, и тотчас отстраняется. Даже микробы не успели бы перебежать, так он быстр в своем "благодарственном" поцелуе.
Наверное, я должна радоваться. Нос гордо вздернуть и при случае напоминать, как распутала часть детективного клубка.
Да вот только не получается.
Дальше он разберется сам. Очень конкретно звучит. Без меня. Без моего участия. Всё, Сергеенко, свободна. Можешь проваливать.
Я рассчитывала, что мы обсудим план действий, будем хорошим и злым полицейскими, расколем Ирочку вдвоем. А получается…
Так, стоп!
Радоваться должна, а не по-бабски обижаться. Влад просто не хочет тебя впутывать.
Не хочет ведь?
– Она ведь и камеру могла отключить, – добавляет Давыдов, и ноздри его гневно раздуваются. – Сервер видеонаблюдения находится возле неё, и все камеры там помечены. Мне даже в голову не пришло, что её вырубили не через программу, а, грубо говоря, дернув за шнур. Как глупо и очевидно, мать вашу, а я проглядел. Говорил же, совсем сдаю позиции.
– Влад, прекращай уже рвать на себе волосы. Будешь лысым, а у тебя голова неровной формы. Некрасиво получится. Так вот. Я бы никогда не заподозрила твою секретаршу. Её можно в чем угодно уличить, но уж точно не в махинациях с документами или камерами. Ты вообще её видел? У нее же на лице тонна косметики и ни единого признака ума.
Я пытаюсь говорить весело, с пусть и ядовитой, но иронией, а получается как-то очень уж злобно. Ощущаю себя древней бабкой, которая лузгает семечки у подъезда и обсуждает длину юбку проходящих девиц.
