Книга Комонс, страница 50. Автор книги Борис Батыршин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Комонс»

Cтраница 50

…всё, я в танке…

А ничего так бьёт, на четвёрочку. Даже, пожалуй, с плюсом. В стандартную круглую мишень укладываю пять из пяти. Прицел, правда, пришлось сдвинуть вперёд, с учётом укороченного приклада. Ну и патроны пожёг, осталась одна неполная пачка. Запас есть, но он у деда, на Ленинском. Съездить, что ли, попросить? Представляю, как бросаю небрежно, скажем, во время партии в шахматы: «Дедушка, я тут пострелял на досуге, мне бы патрончиков…» Нет, не поймёт.

Итак, ствол у меня есть. Одна беда – стрелять из него под землёй категорически не рекомендуется. Запросто может случиться обвал, а разделять судьбу пропавшего «комитетчика» меня что-то не тянет.

Но ничего, существуют и другие методы.


– Серёг, у тебя дома противогаз есть?

– Найдётся. – Аст понимающе ухмыляется. – Собираешься ставить волок?

– Ну… – пожимаю плечами. – Вообще-то нет, но плекс и целлулоидные дымовухи прихватить надо. Мало ли что?

1979 г, 12 марта, близ дер. Девятское

Подольский р-н

День без солнца

К началу восьмидесятых годов система «Силикаты» приобрела в кругах московских любителей катакомб устойчивую репутацию проходного двора. Особенно это касалось «нижней», самой обжитой южной части системы – следы человеческого присутствия тут на каждом шагу, да и встречи с поклонниками подземного образа жизни – далеко не редкость.

Здешнее сообщество спелестологов (на подземном жаргоне – «грязная спелета» или «спелеолухи») живёт по своим законам, за нарушение которых можно запросто схлопотать по физиономии, а то и вовсе лишиться права доступа под землю. Сильнее всего наказуемо крысятничество. Нельзя трогать чужие вещи, оставленные на стоянках, нельзя брать продукты, топливо, посуду и прочее из нычек. Захотелось пожрать, а нечего – не греши, дождись хозяина, попроси вежливо. Не уважают «чайников» – в основном за то, что те ставят где попало свои маркеры, вместо того, чтобы запоминать уже имеющиеся. Встреча под землёй, даже с незнакомым человеком – это особый ритуал. Принятая формула приветствия: «доброго времени суток» – собственно, здесь и возник этот всем известный Интернет-мем. Происхождение его очевидно: под землёй все равно, день или ночь, а при отсутствии часов вообще легко потеряться во времени и сбиться с природного ритма.

Как ни странно это прозвучит, но многие из здешних гротов имеют своих законных владельцев; их имена всем известны и даже порой отмечены на карте. Чужакам останавливаться в таких гротах нельзя – только с разрешения хозяина. Если его нет – ищи «гостевой» грот, которых тоже хватает.

Определить, что грот чей-то можно по двум признакам. Первый – если территория обжита, то есть там присутствуют нычки с продуктами, пенки, посуда и прочие предметы быта, свидетельствующие о частых визитах владельца подземной «недвижимости». Второй признак – наличие маскировки. Если вход в грот заложен кладкой, то это ясный намёк – незваным гостям здесь не рады. Но в любом случае, даже если вы остановились в гостевом гроте – надо обязательно убрать за собой, вынести мусор наружу или, в крайнем случае, заныкать его в специально отведенных под помойки тупиках.

Всё это я изложил Асту в электричке. Он и сам был немного в курсе – мать немало успела порассказать о нравах обитателей подземелий…


Комонс

10 часов 25 минут утра, мы на месте. Ночью выпал снег, и по дну оврага, где находится вход в «Силикаты», тянется натоптанная дорожка, причём все следы ведут от входа наверх – ясное указание на то, что по крайней мере, с сегодняшнего утра подземная братва покидала систему, а отнюдь не наоборот. Мы нарочно выбрали для вылазки понедельник, сочинив для классной руководительницы байку о чрезвычайно важной тренировке со «сценическими фехтовальщиками». Расчёт на то, что народу в системе будет всё же поменьше.

Лаз, отмеченный на карте, как «Вход I» прячется под нависшей глыбой известняка – десятиметровый узкий тоннель, где пробираться можно только ползком, толкая поклажу перед собой. Выводит он к гротам «Келья», «Надежда» и «Тихий океан»; у развилки, на большом плоском камне лежит отсыревшая, тронутая плесенью амбарная книга, куда принято записывать время входа в систему, примерная цель заброски, а так же ставить отметки об убытии. Принято считать, что эти сведения могут спасти неосторожным посетителям жизнь; на деле же многие пренебрегают этой формальностью, и книга давным-давно стала местной достопримечательностью, ритуалом.


Миновав входной тоннель, заново перекладываем рюкзаки, приводим в порядок снарягу. Перед тем как лезть под землю мы переоделись. Я – в рабочие брезентовые штаны и штормовку, старательно заправленную под ремень – иначе будет задираться к голове, если придётся пятиться ползком в узком лазе. Серёгин танковый комбинезон из «чёртовой кожи» тоже доработан под подземные реалии: откидной клапан на пятой точке (предназначенный для целей сугубо физиологических) наглухо зашит, дабы пуговицы не поотрывались в шкуродёрах.

За комбезом и брезентухой пришла очередь касок. У меня обычная, строительная, из красного пластика, у Серёги же – рубчатая «стахановка» из бурой фибры. Поверх каски он пристроил на лоб шахтёрский налобник, соединённым толстым резиновым шнуром с увесистой аккумуляторной батареей. Мечта спелестолога, у матери позаимствовал – заряда такой батареи хватает часов на десять непрерывной работы.

Я фонарик пока поберегу, запасных батареек не так много, всего один комплект. Взамен вытаскиваю из кармашка рюкзака полосу толстого плексигласа, поджигаю. Грот озаряется колеблющимся оранжевым светом. Аст одобрительно кивает и выключает налобник – действительно, с таким «факелом» под землёй куда комфортнее…

Напоследок пристраиваем противогазы поверх клапанов на рюкзаки – и достать, в случае чего, можно быстро, и висящая на боку противогазная сумка не будет цеплять и мешаться в узостях и шкуродёрах – вперёд!


Путь по системе, против ожиданий, не занял много времени. Мы просто прошли, следуя за узкими рельсами для вагонеток под ногами – ходят слухи, что они проложены ещё в середине девятнадцатого века. Над головами вдоль стен кое-где попадаются столь же древние крепи – почерневшие от сырости дубовые столбы и поперечные брусья под потолком. Аст ткнул в одни из столбов пальцем, и он по фалангу провалился в труху. На потолке – надписи, сделанные копотью от плекса, по стенам, на каждой развилке – малопонятные непосвящённому взгляду значки. Обращаюсь к карте – такие же значки значатся и там…

И – летучие мыши. Их реально много. Света они не боятся, висят себе на потолке и висят в зимней спячке – снаружи снег, мороз, ловить нечего. Можно взять крошечное тельце в ладонь и ощутить еле заметное биение крошечного сердца…

Гроты – «Любовь», «Тайвань», «Море Франца», «Курилка»…

Коридоры-ответвления уходят только вправо, мы следуем большой дуге, замыкающей систему с севера и с запада. Ни черта не помню, хотя бывал тут не раз и не два – правда, давненько, году в восемьдесят втором – восемьдесят третьем. В той, прошлой жизни, разумеется.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация