Чего мы не понимаем – так это того, что мозг на неврологическом уровне не проводит различия между мыслями. Для формирования позитивной мысли требуется не больше усилий, чем для негативной. Психологические установки являются всего лишь накоплением соответствующих нервных сетей, и позитивные установки так же легко конструировать, как и негативные. (Я использую термины негативные и позитивные, чтобы продемонстрировать действия, модели поведения, психологические установки и мысли, которые приносят нам пользу или не приносят.) И все-таки немногие люди конструируют позитивные установки. Немногие приходят к заключению, что так же, как можно развивать привычку к депрессии, злобе, угрюмости, мучениям или ненависти, можно быть счастливыми, довольными, радостными и удовлетворенными. Мы берем негативные состояния ума, унаследованные от родителей и других предков, и воспроизводим. После чего усиливаем их, основываясь на собственном жизненном опыте.
Научные свидетельства показывают, что мозг способен к изменениям, почти как компьютерные программы. Ирония в том, что выход из этого бардака требует тех же средств, которые мы использовали, чтобы устроить бардак. Нам не нужен какой-то особый поворот в судьбе, чтобы дописать счастливое окончание нашей жизни; возможно, все, что нам нужно, – это воспринимать вещи в немного другой перспективе.
Все, что мы знаем, основывается на восприятии. А восприятие основывается на том, что мы переживаем, наряду со средствами интерпретации, унаследованными и применяемыми нами снова и снова. Воспринимаем ли мы мир как место, полное негатива, потому что приучили себя выискивать его и в конечном счете быть его отражением? Колин Блэкмор и Грант Купер из Кембриджской психологической лаборатории провели эксперимент на кошках, проливший свет на то, что и как мы воспринимаем6. Исследователи поместили две группы котят в различные комнаты. Первая группа росла в комнате с горизонтальными полосками. Вторая группа росла в комнате с вертикальными полосками. Поскольку котята оказались в таком окружении в наиболее важный период развития своего сенсорного аппарата и поскольку они видели только единственный тип полосок, их зрительные рецепторы сделались ограниченными. Так называемые «горизонтальные кошки» оказались не в состоянии воспринимать вертикальные объекты. Когда к ним в комнату поставили стул, кошки на ходу врезались в его ножки. Так называемые «вертикальные кошки» не могли воспринимать горизонтальные объекты, так что, когда их поместили рядом со столешницей, они либо избегали забираться на нее, либо сваливались с ее края. Все эти объекты в реальности кошек существовали, но они не могли видеть их. Урок этого эксперимента в том, что мы воспринимаем только то, что настроен сообщить нам мозг.
Может ли такое быть, чтобы наш мозг, к примеру, был настроен воспринимать несправедливость по отношению к нам? Могло ли так произойти из-за того, что мы унаследовали это свойство от родителей, а потом многократно сталкивались с несправедливостью? Если так, тогда мы просто не в состоянии воспринимать ситуацию позитивно. Нам будет не хватать рецепторов справедливости, и что бы мы ни делали, мы не воспримем ситуацию иначе, как нечто несправедливое. Ясно, что наше восприятие внешней среды и реакция на нее по существу связаны с нашим образом бытия и состоянием ума на невербальном уровне.
Ремиссия возвращается
Не все сдаются на милость личностных или унаследованных склонностей восприятия. Мы видели однозначные примеры этого в главе 2, в которой рассказывается о людях, сумевших излечиться от тяжелых болезней. Как мы помним, врачебные прогнозы у большинства из них были не обнадеживающими. Они могли бы подчиниться обстоятельствам и запустить все программы, закрепленные в мозге, но вместо этого они решили поверить в другую правду. Например, они верили в изначальную мудрость тела, дающую им жизнь и имеющую силу излечить их. Наряду с этим убеждением они крепко верили в то, что наши мысли реальны и могут напрямую воздействовать на тело. Они также верили, что у каждого из нас есть сила пересоздать себя. В процессе внутреннего самонаблюдения они фокусировались так пристально, что время и пространство словно растворялись. В результате они оказались в состоянии задействовать свой разум для выполнения работы, очень схожей с той, какую я описал под названием мысленной проработки. Они применяли знания, указания и обратную связь, чтобы излечиться от самых разных патологий и заболеваний. Они выстроили парадигму самих себя в виде здоровых людей и удерживали этот идеализированный образ в лобных долях с такой интенсивной концентрацией, которая буквально исцелила их.
Мы пространно говорили об изменениях в предыдущей главе, и эта модель должна помочь вам понять, что делает возможным изменение. Измениться – значит развить в себе новый разум, невзирая на обстоятельства, и приучить тело следовать в этом новом направлении. Когда тело через многократные действия и опыт приучается быть разумом, нам требуется все наше сознание, чтобы выйти из-под контроля предубежденного разума. Измениться – значит преодолеть физическую и умственную привычку быть собой, то есть преодолеть наши постоянные мысли и действия. Если модифицировать наши регулярные, бессознательные повседневные действия достаточное число раз, задействуя сознательный разум, можно перенаправить тело к новому опыту переживания нас самих и нашей реальности. Усваивая что-то новое и желая применить это, мы должны взять под контроль свои привычные действия, совершаемые телом в качестве разума, и следовать за сознательным разумом как за компасом. При должных знаниях, указаниях и обратной связи мы заменим прежние паттерны мышления, действия и бытия новыми и разовьем мозг, зажигая новые синаптические связи и перестраивая нервные сети.
Тот самый подсознательный разум, который заставляет наше сердце биться, поведет нас в будущую жизнь.
Наработка навыка
Усваивая что-то новое и доводя этот навык до уровня мастерства, мы проходим четыре базовые ступени.
1. Прежде всего мы начинаем с бессознательного незнания навыка. Мы даже не знаем, чего мы не знаем.
2. По мере того как мы учимся и начинаем осознавать, что хотим, мы становимся сознательно незнающими навык.
3. Когда мы инициируем процесс демонстрации (действие), если применяем усвоенное, в итоге мы становимся сознательно знающими навык. Другими словами, мы можем выполнять данное действие при некотором объеме сознательных усилий.
4. Если мы идем дальше, последовательно прилагая сознательное внимание к тому, что демонстрируем, и успешно и многократно выполняя данное действие, мы становимся бессознательно знающими навык. Взгляните на рис. 12.3, на котором представлена схема развития навыка.
Я уже упоминал о сноубординге ранее, описывая обучение новому навыку. Несколько лет назад я решил обучиться сноубордингу. Я бессознательно не знал этого навыка. Решив, что хочу освоить это новое умение, я перешел на территорию сознательного незнания навыка. Я знал, что не знаю, как обращаться со сноубордом. Посредством указаний, которые давали мне знания о разных сторонах обращения со сноубордом, и приложения этих знаний на практике, когда я осваивал сноуборд, я совершил переход к бытию сознательно знающего навык. Я был в состоянии выполнять этот навык при сознательном внимании. Другими словами, я должен был думать о том, что делаю, едва ли не ежесекундно, чтобы оставаться на ногах, съезжая вниз с холма, и контролировать ситуацию. Я должен был сознательно присутствовать здесь и сейчас, и когда я потерял концентрацию, результат был довольно болезненным. Как и с любым навыком, который мы изучаем, здесь действует общее правило – будь это спорт, психологическая установка, добродетель или сверхъестественная способность. Чтобы достичь мастерства в чем бы то ни было, требуется перевести это в имплицитную память, и тогда оно станет легким делом.
