У Киллиана как камень с души свалился. Хозяин керба оказался не колдуном, а обычным невезучим парнем, каких много приезжает в столицу, хоть и не все из них погоняемы злыми демонами.
– Легче лёгкого, – махнул рукой Киллиан. – Передайте мне имя керба, а я его избавлю от вас… То есть вас от него.
Грегор вздохнул так тоскливо, что мёд в горшочке должен был бы прокиснуть, окажись он хоть немного ближе.
– В этом-то и беда, добрый человек. Не знаю я имени этого керба, а керб себе вбил в голову, что я знаю. А теперь, чтобы ещё что-то приказать, я должен его по имени позвать… Но память как отшибло, когда я о камень головой стукнулся, – грустно закончил он.
Время, отпущенное Айвором, стремительно истекало.
– Значит, так, – глубокомысленно изрёк Киллиан, лихорадочно обдумывая решение. Ничего хорошего в одиночку не придумывалось. – Случай у вас сложный, я должен посоветоваться с партнёром. Вы сможете ускользнуть от керба и встретиться ещё раз со мною… скажем, нынче в полночь, у церквушки с голубым куполом?
– Той, что неподалёку, что ли? – задумался Грегор. – Пожалуй, что смогу. Скажу, что помолиться хочу, а керб этот страсть как молитв не любит.
– Договорились! – обрадовался Киллиан. – А теперь позвольте откланяться.
– Доброй дороги, – кисло вздохнул Грегор, кутаясь в замызганный плащ. – Вы уж только не бросайте меня насовсем, мистер из агенства.
Киллиан ободряюще улыбнулся, приподнял шляпу в знак прощания и степенным шагом покинул дом. Но, оказавшись на улице, тотчас бегом припустил по кустам – время, отпущенное Айвором, истекало, и керб мог вернуться в любой момент.
К счастью, небеса не обрушились, земля не разверзлась, плети ежевики не обратились в железные цепи, а зловещие демоны не спешили бросаться в погоню. Бежать до церквушки оказалось порядочно – Киллиан даже успел запыхаться, хотя дорога шла под уклон. Айвор же предсказуемо обнаружился на ступенях – чистый, свежий, ослепительно прекрасный… и распивающий эль в компании священника.
– Долго же ты, – мягко укорил фейри с видом воплощённой добродетели. – Я уже заволновался.
– Да? А мне показалось, что ты тут не скучаешь. Нашёл и занятие, – Киллиан покосился на кружку с элем, – и компанию, – взгляд, уже гораздо более тёплый, достался священнику.
– День добрый, – сонно кивнул священник, щурясь поверх кружки. Он был непозволительно молод – мог бы, пожалуй, прийтись самому Киллиану старшим братом – и голубоглаз, как истинный ирландец. Светло-русые волосы его вились так мелко и выглядели настолько густыми, что издали их можно было принять за странную меховую опушку пилеолуса. – Хороший у тебя друг, чадо моё.
– Вы бы так не говорили, если бы знали его получше, – машинально откликнулся Киллиан и поспешил прикусить язык, пока не разболтал лишнего. Но священник только рассмеялся негромко:
– Что ж, Добрые Соседи любят пошутить, но грех их за это винить – такова уж их природа… а ну-ка, сними чистую кружку вон с того колышка да налей себе эля, – указал он на кувшин, стоявший на ступень выше. – Да и присаживайся рядом с нами. Как твоё имя, чадо?
– Зовите его Флаэрти, – быстро ответил Айвор, не позволив компаньону и слова вставить. – Знакомься, драгоценный мой, это отец Франциск, который заботится о душах тех несчастных, что проживают в окрестных домах. Всё верно?
– Всё так, – благостно кивнул отец Франциск, продолжая сонно наблюдать за Киллианом из-под приопущенных ресниц. – Я так понимаю, вы двое хотите избавить мою паству от нападок демона из-за пролива?
– А он нападает? – поинтересовался Киллиан, послушно наполняя кружку элем. После первого же глотка язык немного защипало, в голове прояснилось, а тревоги отступили куда-то далеко за горизонт.
– Ну, как сказать, – вздохнул священник. – Серьёзно-то не обижает, видно, разумеет, что тогда его чугунным ухватом приласкают – тут люди простые живут, от дипломатии зело далёкие. Но по мелочи он народец обижает. У кого свежий хлеб пропадёт, у кого котелок с похлёбкой, у кого вилка, у кого ложка, у кого угля с полмешка. Для кого-то сие не беда, а кое-кто в слёзы кидается. У меня вон пропал горшок с мёдом, что мне сестра из деревни прислала. Но я-то не жалуюсь, мне, слава Всевышнему, голодать не приходится. А у Марты Драчуньи, которую из-за норова и так в жёны никто не зовёт, выкрал демон две расшитые рубашки и кружевную…
– …салфетку? – предположил Киллиан. – Белую такую, красивую?
– Да, да, – грустно закивал священник и в расстроенных чувствах даже отставил недопитый эль. – Половина её приданного. Марта всё грозилась вилы в сарае раскопать и демона ими меж ушей почесать. Еле отговорил её. Рубашки потом под порог подкинули, сплошь грязные, а салфетка так и сгинула. Словом, ежели вы, чада, демона прогоните, эдак только без лишнего беспокойства, вил, ухватов и Мартиных похорон, я буду премного благодарен.
– Премного – это сколько? – заинтересованно подался к нему Айвор.
– Горшок мёда и бочонок эля, – ласково ответил священник. – Приход у нас бедный, да и вообще стяжательством заниматься – нехорошо.
Айвор засмеялся:
– Видел, Флаэрти? Когда меня ещё так задешево покупали? Ладно, святой отец, спасибо за рассказ. Ступайте пока, а мы с компаньоном ещё побеседуем, – распорядился фейри, вальяжно растягиваясь на ступеньках, точно на самой мягкой перине.
– Только кувшин с собой не уносите, а кружки потом на колышки повесьте, – смиренно попросил отец Франциск, поднимаясь и отряхивая своё одеяние от налипшего сора.
Когда священник скрылся в церкви, Айвор покосился на компаньона:
– Рассказывай. Раз ты живой – значит, керба ты не видел. А хозяина?
– И видел, и слышал, – подтвердил Киллиан и вкратце поведал о том, что узнал от Грегора Кирка, а затем описал и его жилище.
Айвор не перебивал – слушал внимательно, поцеживая эль сперва свой, а затем и отобрав кружку у компаньона. Лишь однажды он нахмурился – когда Киллиан по памяти, как смог, воспроизвёл песенку керба. Глаза под угольно-чёрными ресницами полыхнули недоброй зеленью.
– И что ты думаешь? – спросил он наконец, когда Киллиан умолк. – Этот Грегор – хитрец, мудрец или лжец?
– А почему не простец? – обиделся Киллиан за бедолагу шотландца. – В такое положение каждый может попасть…
– Каждый? – хмыкнул Айвор и покачнул опустевшую кружку пальцем; та опасно наклонилась над выщерблиной в каменной ступени. – Не думаю. Слишком много несостыковок. Даже если бы я не слышал рассказа отца Франциска, то всё равно бы усомнился. Посуди сам. Твой Кирк утверждает, что не помнит имени керба, а следовательно, не приказывает ему. Однако сам керб ничего не смог рассказать о своём хозяине, а это подразумевает недвусмысленный запрет. Далее, деньги, которыми Грегор расплатился за постой. Это, ненаглядный мой, самое настоящее золото, только очень старое, старше, пожалуй, даже клада той ведьмы из зачарованного дома. Третье – свежая еда и приданное бедняжки Марты. Вопрос – как бы смог Грегор заполучить всё это, не знай он имени керба и не имей полной власти над ним? Да, и вот что ещё интересно. Песенку про баранью кость я уже слышал. В старой-старой сказке про людоеда, Дикого Скааха. Явно не наш знакомец керб, согласись.
