А потом в тишине отчётливо прозвучало:
– Ты здесь? Не бойся. Иди сюда, я принесла угощение. Кис-кис-кис!
Ревнивый ветер тут же подхватил эти слова и перемешал с металлическим стоном флюгера над крышей, натужным скрипом деревьев поодаль, овечьими жалобами и шелестом капель набирающего силу дождя. Айвор притянул к себе компаньона и накинул ему на шею цепочку, одну на двоих. Почти сразу же ветер начал стихать. Некоторое время темнота подозрительно принюхивалась и приглядывалась, но запах рыбы так манил и соблазнял, что невозможно было не поддаться искушению.
В круг света, очерченный тусклой лампой, вступила сперва одна серая лапка, затем другая, и наконец показалась умильная морда – раза в четыре побольше, чем у обычного кота.
– Так и знал, – торжествующе прошептал фейри. Кот вцепился зубами в рыбу, куснул раз-другой – и, кажется, проглотил целиком. – Что ж, это всё объясняет…
Фэй протянула руку и осторожно почесала огромную зверюгу за ухом. Тут же раздалось басовитое мурчание. Кот на секунду отвлёкся от второй рыбины и, выгнув хребет, прошёлся рядом с девушкой, потираясь о колени.
– Ой, миленький, хорошенький, – зашептала она, продолжая чесать за ушами. – Пушистик, лапочка, умничка. Такой красивый, такой замечательный… Большой уже вырос. И что мне с тобой делать?
Кот замер, словно понимая человеческую речь, а затем снова вцепился в рыбину. Ласковое урчание перешло в голодное. А Фэй вздохнула, прижала к себе пустую корзину – и запрокинула голову к небу, но через мгновенье с силой растёрла щёки и опрометью кинулась к дому.
Айвор проводил девушку взглядом, а затем шепнул:
– Пора возвращаться и нам.
Кот, прикончивший к тому времени уже и рыбу, и мясо, настороженно огляделся и принялся макать в горшок лапу, а затем облизывать. О наблюдателях пушистый обжора, кажется, и не подозревал, и объяснение этому напрашивалось только одно: колдовство.
– Флаэрти, – голос фейри стал опасно мягким и ласковым. – Ты уснул?
– Нет… Засмотрелся немного, – отмахнулся он, поднимаясь.
«И давно у Фэй появился такой питомец, интересно?»
Идти с одной цепочкой на двоих оказалось непросто – Киллиан попросту не поспевал за длинноногим высоким компаньоном. Дождь обозлился и принялся хлестать жёсткими холодными струями, обращая и без того раскисшую дорогу непроходимое месиво. Наконец, уже в доме, Айвор снял цепочку и убрал в карман. Киллиан успел разглядеть только небольшой медальон со знакомым растительным узором.
«Тот самый, который отдала Эмили Ли вместо платы? Или похожий?»
– Что это?
– Полезная вещь, – ослепительно улыбнулся компаньон. – Для меня, разумеется. А вот тебе, промокший мой друг, скорее пригодится горячая ванна. Помнится, было здесь где-то огромное деревянное корыто. Нив не откажется принести воды, а я, так и быть, согрею ведро-другое.
– Пытаешься меня подкупить? – хмыкнул Киллиан, возвращаясь на порог босиком и выливая жидкую грязь из ботинок.
Айвор только широко распахнул глаза:
– Ни в коем случае.
Корыто тётя Мэган одолжила без уговоров, только спросила, зачем-де было соваться на поле в такой ливень.
– В интересах расследования, – туманно ответил Киллиан и, всё взвесив, продолжил: – Полагаю, скоро мы с Ивом отловим наконец преступника. Благо имя его уже известно, – заключил он, впрочем, не уточняя, кому именно. – Потерпите ещё немного.
– Сил нет, – со вздохом призналась тётя Мэган и оглянулась. Затем добавила, понизив голос: – Боюсь, убытки слишком велики. Мясо приходится отдавать задёшево. Калм не говорит, но ведь я не слепая. Хорошо ещё, что все дочери замужем, и не надо никому приданое готовить.
«Приданое, значит».
Киллиану не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два.
– Так вот что расстроило Фэй. А я-то надеялся, что хотя бы в моей семье не станут попрекать сироту куском хлеба.
Тётя Мэган опустила взгляд, посматривая то в один угол кухни, то в другой, и аккуратно расправила складку на юбке.
– Бывают нелёгкие времена. Ты ещё молод и не всё понимаешь. Я никогда не мучила Фэй тяжёлой работой, – спокойно произнесла женщина. – Мы вырастили её, как родную дочь. Нет ничего зазорного в том, чтобы частью приданного немного поправить дела фермы.
Как назло, вспомнились покрасневшие веки Фэй и слишком блестящие глаза, потом рассказ Джейми о странном решении оставить Шимуса без наказания за проступок… Киллиан досчитал до трёх, выдохнул и только затем продолжил:
– Что-то мне подсказывает, что часть эта весьма значительная, а приданое собирали отнюдь не вы с дядей Калмом. Оно ведь досталось Фэй от родителей? – Тётя Мэган странно дёрнула головой, но промолчала. – Что ж, отсутствие ответа – иногда и есть ответ. Но скажите мне лучше вот что. Вы ведь не собирались отдать мою кузину за наёмного работника, за Шимуса Райли?
Мэган резко вскинула подбородок, и стало ясно, что глаза у неё какие угодно, только не смущённые или испуганные.
– Кто тебе сказал? Джейми? – твёрдым голосом спросила она. – И что именно?
– Нет, не он. У меня свои методы. И у моего компаньона, – добавил Киллиан многозначительно. Намёк возымел действие: женщина побледнела и закусила губу. – А ведь это случилось летом, ещё до того, как стали убивать овец. Как же вы решились выдать за насильника собственную воспитанницу?
Тётя Мэган отступила на полшага, но тут же взяла себя в руки и спокойно возразила:
– Шимус ей ничего не сделал. Да и какая девица в семнадцать лет не обнималась по углам? Я, честно сказать, и не собиралась привечать Шимуса, но и выгонять его не хотела. И попросила её о маленьком, крохотном одолжении: помолчать до осени, а там мы потихоньку отправим его восвояси. А она натравила на него свою бестию!
Киллиан замер: кажется, тётя Мэг и сама не заметила, как проговорилась, хотя утверждала прежде, что ничего не знает.
– Бестию? Какую же?
– Ту, которой таскает еду уже год! – резко откликнулась она. – И думает, что я ничего не замечаю! А когда кто-то начал резать овец, я и пригрозилась, что теперь Фэй придётся выйти замуж за Шимуса. А на следующий день он пропал! И кто же тут виноват, скажешь?
– Вы, тётя, – улыбнулся Киллиан. Сердце в груди колотилось часто и гневно. – И спасибо за лохань. Когда Нив вернётся с вёдрами, отправьте её сразу наверх.
Айвор поджидал наверху, как ни в чём не бывало – загадочный, томный, в безупречно свежих шелках. Он по достоинству оценил звук, с которым деревянная лохань опустилась на пол, едва не расколовшись, и только потом заметил:
– Разговор с тёткой тебя расстроил. И я даже догадываюсь, почему.
– Она собиралась выдать Фэй за Шимуса, – процедил Киллиан сквозь зубы, меряя шагами комнату.
