– И что?
Игорь настырно не смотрел в монитор. Встал подальше.
– Пушкарев утверждает, что когда эту помещицу раскулачивал отряд красноармейцев, возглавляемых твоим прапрадедом, ей удалось сбежать. И не без помощи твоего прапрадеда. Его будто бы даже допрашивали потом в НКВД. Пушкарев клянется в своих статьях, что сам видел протоколы тех допросов.
– На предмет чего его допрашивали?
– Как это ей удалось сбежать? Не отпустил ли он ее намеренно? За вознаграждение? Она могла откупиться и сбежать. Но… Доказать ничего не смогли. Обыски в доме твоего прапрадеда не дали результата. Но потом… Несколько десятилетий спустя будто бы кто-то из давних соратников твоего прапрадеда видел на его невестке сережки, схожие с теми, что демонстрировала на этом вот портрете сбежавшая помещица, – Маша легонько ткнула пальчиком в монитор и взмолилась. – Ну, взгляни, Игореша!
Он подошел. Посмотрел на портрет незнакомки. Маша тут же увеличила изображение ее ушных раковин, в которых блестели серьги. И у него странным образом оборвалось что-то в желудке.
Нет! Нет, нет, нет! Так не бывает! Это просто мистика какая-то!
Игорь зажмурился и снова распахнул глаза.
Это были те самые сережки, которыми он игрался в детстве, доставая их из белоснежного фарфорового голубя. И если не те, то точная копия тех самых.
– Они?! Они, Игореша?
– Не знаю, – качнул он головой. – Вроде похожи. Но мало ли похожих?
– Таких вторых нет, утверждает Пушкарев, который провел тщательнейшее расследование. И еще он утверждает, что они невероятно дорогие. Стоят целого состояния, поскольку являются произведением искусства. И даже статью приложил какого-то искусствоведа, который описывает это ювелирное изделие.
– То есть этот Пушкарев намекает на то, что мой прапрадед спас помещицу от расстрела в обмен на серьги?
– Не только серьги были в той шкатулке, пишет Пушкарев. Да, и он не намекает, Игореша. – Маша виновато вздохнула. – Он в открытую нападает. Обвиняет. Но не это главное. Бог с ними, с серьгами. Меня заинтересовало другое совпадение.
– Какое?
– Его статья вышла как раз двадцать лет назад. В начале весны. Ее опубликовало только два малоизвестных издания. Дальше этого дело не пошло. Никто не захотел судебных тяжб с родственниками, чьих предков он клеймил. Одно издание находилось в районе по соседству. Второе где-то под Великим Новгородом. Если захочешь, я уточню, где именно.
– А мне это зачем?
Убей, он все еще не понимал, куда она клонит.
– А затем, мой хороший, что оттуда родом сам Пушкарев. И еще… В своей автобиографии он указал, что был женат и развелся по причине классовой непримиримости.
– Так и написал? – рассмеялся Игорь.
– Ага.
– Что еще написал?
– Что после развода с ним остался его сын, который не пожелал жить с матерью.
– Тоже по причине классовой непримиримости?
– Типа того, – Машка хихикнула в кулачок. И вдруг вскинулась: – Как звали твою бабушку?
– Нона Игнатьевна.
– Упс-с! – Его девушка обхватила свои щечки ладошками и глянула на него испуганными глазенками. – Еще одно совпадение!
– В смысле?
– Так звали бывшую жену Пушкарева, с которой он развелся. Нона Игнатьевна.
– А еще какое совпадение? Маша, – окликнул Игорь свою девушку, которая склонилась над компьютером и принялась быстро-быстро перелистывать страницы. – Ты сказала: еще одно совпадение. Еще какое?
– Его сына, который остался с ним при разводе, звали Валерий…
Глава 2
Второй день путешествия подходил к концу, когда они уперлись передними колесами машины в полное бездорожье.
– Упс-с! – пискнула Машка, высовываясь наружу. – Игореша, а дороги-то дальше нет.
– Вижу, – проворчал он.
Закинул руку за пассажирское сиденье, на котором волновалась Маша, нашарил резиновые сапоги, выдернул их оттуда.
– Какой ты предусмотрительный, – похвалила она и сжалась в комочек под его взглядом.
Потому что путешествие было только ее инициативой. Он долго отнекивался. Она настаивала.
– А вдруг твоя бабушка еще жива? И ждет тебя? – округляла она глаза, в которых плескались слезки. – Бедная, несчастная, одинокая.
Потом она принималась всхлипывать. И хотя не говорила ни слова, он ловил в ее взглядах упрек в бездушии.
– А что нас, собственно, останавливает, Маша? – сдался он на третий день.
Они как раз только пришли на пляж. И разлеглись на полотенцах.
– Ничего, – осторожно подхватила она.
– Мы же на отдыхе? На отдыхе. Никто нас к дому не приковал. Мы вольны приехать, уехать, – рассуждал он, прикрывая глаза солнцезащитными очками.
– Вольны, – уже чуть веселее и настойчивее вторила Маша.
– Может, просто съездить, посмотреть красоты тех мест. И вернуться.
– Ага, – она шмыгнула носиком.
– И не испытаем никакого разочарования, даже если ничего интересного не найдем, не увидим и…
– И не встретимся с твоей бабушкой, – закончила за него Маша, перебивая. – Разочарованию нет!
На что они вообще рассчитывали – пара дураков?
Что приедут в Великий Новгород, походят по музеям, быстренько отыщут следы Пушкарева, встретятся с ним, поговорят. И он, возможно, устроит им встречу со своей бывшей женой и своим сыном Валерием, который оболгал двадцать лет назад своего племянника.
Так, что ли?
Не вышло ничего. Никто ни про какого Пушкарева слыхом не слыхивал. Редакции, которая двадцать лет назад взялась публиковать скандальный материал, не было и в помине. О ней даже никто не вспомнил. А по указанному адресу обнаружился заросший дикой крапивой пустырь. В музеях тоже ничего им не сообщили.
– Обратитесь лучше в паспортный стол, молодые люди. Сейчас справочного нет. А вот в паспортном столе помогут. Если, конечно, захотят.
Игорь прошел несколько кабинетов, прежде чем попал в нужный. Но и там с него потребовали официальный запрос, какие-то справки, отослали, он снова вернулся. Наконец, не выдержал и позвонил своему знакомому полковнику на Петровку.
– А ты чего раньше-то?.. – фыркнул тот. – Решил, что тебе прямо так вот запросто адрес твоего дяди выложат? Не те времена, брат. Вдруг ты бандит, а? Или аферист? Или коллектор? Ладно, помогу. Постараюсь, во всяком случае.
Результата его стараний они терпеливо ждали в местном отеле. Наслаждались прекрасной самобытной кухней, развлекались вечером в ночном клубе при отеле. Тему поисков не трогали по обоюдному соглашению.
