— Нет, у меня все очень хорошо, — как я и ожидала, многозначительно произнесла она и забуравила меня глазами.
А я, испытывая жесточайшее раздражение, не стала вопрошать, что там случилось у меня.
— Павлик уже играет с другими детьми во дворе?
Ася вздохнула. Ей не терпелось выложить новость, но, во-первых, я еще не проявляла нужного нетерпения, а во-вторых, хотелось рассказать о сыне.
— Представляешь, он такой общительный, у всех игрушки отбирает… Кто ни увидит его смышленое личико, говорит: «Какой обаятельный ребенок!» Врачиха из детской поликлиники без ума от моего сына!..
— Как здорово, — наливая Асе чай, сказала я. — Артурчик, наверное, обожает сына?
Началась вторая серия. Минут пятнадцать ушло на описание чувств Артурчика. Да, именно он по-прежнему встает к сыну по ночам. И в поликлинику ребенка сам отводит. И вечером выводит гулять Павла с Агафоном, чтобы Ася могла спокойно посмотреть любимую передачу «Угадай мелодию».
Ася болтала ложечкой в чашке и держала паузу, очевидно подыскивая интонацию для «гвоздя программы», которым намеревалась угостить меня под занавес.
Прошло еще минут пять, прежде чем подруга направила речевой поток к цели.
— Ты знаешь, — начала она, — я не особенная поклонница твоего нового мужа. Игорь тоже был не фонтан, но от него, по крайней мере, всегда можно было знать, чего ждать. А от этого, — Ася сделала пренебрежительный жест рукой, — от этого не знаешь… Ты извини, но я считала и буду считать, что между вами никаких таких чувств нет, ты продалась Толяну со всеми своими потрохами за внешнее благополучие…
Я могла бы прервать Асю и напомнить ей о том, что, когда она впервые очутилась в квартире Артурчика, у нее тоже к нему лично не было никаких чувств, но, охваченная страстью к жилплощади в Москве, она сумела их в себе пробудить. Словом, кто из нас в большей степени продался — об этом можно было поспорить. Но такой спор откатил бы нас еще на пару часов от того разговора, ради которого Ася явилась. А я, сама не знаю почему, уже начала нервничать.
— Итак? — выжидательно глядя на нее, спросила я.
— Помнишь, ты рассказывала мне, что у твоего мужа есть прозвище — Клеш? — Ася снова активно забуравила меня глазами.
— Ну, помню.
— Так вот почитай. — Анна щелкнула замком своей замшевой сумочки и достала оттуда какую-то газетную вырезку. — Это статья из «Московского комсомольца». Боюсь, она имеет непосредственное отношение к твоему Карасю…
Статья называлась: «Несколько суток в бункере». Я быстро пробежала ее глазами.
…Главу одной преуспевающей фирмы, некоего Владимира Р., похитили возле его дома в Царицыне вместе с водителем «мерседеса», на котором ездил этот Владимир. Их втолкнули в «Жигули», связали, заткнули рты, завязали глаза и куда-то повезли.
Водитель сохранил присутствие духа: сумел определить направление, в котором ехала машина, хотя и не видел ничего из-под плотной повязки. Он по звукам догадался, что они кратчайшей дорогой, стало быть через Царицыно, выскочили из Москвы, проскочили небольшой городок — это явно был Подольск, — через час узнал поворот на Белоусово, а затем — на деревню Жуково. По счастью, водитель был уроженцем этих мест.
Обоих пленников привезли в чисто поле и спрятали в бункере, оставшемся еще со времен войны. Водитель знал о существовании таких бункеров на территории Жуковского района. Таким образом, пленники с достаточной долей вероятности определились в своем местонахождении, оставалось дожидаться предложений от похитителей.
Хорошенько отмутузив водителя, похитители спустя трое суток отвезли его в Москву, пригрозив лютой расправой ему самому и шефу, если он решит обратиться в милицию. За свободу Владимира Р. они потребовали сумму, которой на фирме не было, — вот почему сотрудники все-таки решились обратиться с милицию. И та по наводке водителя три дня прочесывала Жуковский район, прежде чем нашла заброшенное зернохранилище, которое почему-то охраняли вооруженные люди. Одного охранника удалось взять, другой бежал… Владимира, голодного, измученного, нашли в бункере, где он просидел почти шесть суток. И он, и ранее отпущенный водитель совершенно поседели.
Прочитав статью, я отложила ее в сторону и подняла глаза на Асю.
Теперь мне стало ясно, зачем она примчалась ко мне.
Водитель хорошо расслышал, как один из похитителей, обращаясь к другому, назвал его Клешем…
— Этого не может быть, — сказала я Асе.
— Чего не может быть? — возбужденно отозвалась она. — Ты думаешь, в этой статье речь идет не о твоем муже?
— Конечно же нет, — безо всякой уверенности в голосе произнесла я. — Подумаешь, Клеш… Не такое уж редкое прозвище. Да к тому же водитель мог не расслышать… Может, того бандюгу звали не Клеш, а Алеша…
Ася насмешливо хмыкнула:
— Ну-ну, утешай себя, утешай… А я уверена, что Клеш — это и есть твой муж. Что хочешь изображай передо мной, Лара, я все равно вижу, ты напугана. Уж слишком много совпадений!
— Каких? — изо всех сил защищалась я.
— Клеш — это раз… Никто толком не знает, чем занимается твой Толян, — это два. Разве бы стал он скрывать свою деятельность, если бы она была благородной… или хотя бы не криминальной… Ну скажи, что я не права…
— Я не знаю, что сказать, — со вздохом призналась я.
Ася с жалостью посмотрела на меня. Я и в самом деле вдруг почувствовала себя сломленной.
— Хорошо, что ты от него не родила, — наклонившись ко мне, шепотом, хотя в доме, кроме нас, никого не было, проговорила Ася. — Это великое благо.
— И что мне теперь делать?
— Поговори с Толяном осторожно. Попытайся выяснить хоть что-нибудь про его дела… Ну, послушай его телефонные разговоры.
Асин голос был насквозь пропитан состраданием, но советы ее никуда не годились.
— Хорошо, а что потом?
— Видно будет, — задумчиво сказала Ася.
— Донести на Толю в милицию?
— Ой, что ты, они тебя убьют! — округлив глаза, прошептала Ася.
— Кто? Милиционеры?
— Нет, дружки твоего мужа. Они тебе отомстят. Слушай, ты не можешь как-нибудь изящно от него отмотать? Может, мне поговорить с Игорем? Может, он примет тебя обратно?..
Еле избавившись от Анны, которая чувствовала себя в родной стихии, хотя и не могла до конца осознать, насколько серьезен наш с ней разговор, я поехала к Каролине.
Каролина поднесла к близоруким глазам газетную вырезку и тут же вернула ее мне.
— Я это читала.
— Читала?
— Ну да, я вообще выписываю кучу газет, что тут удивительного? И ради этой заметки ты прикатила ко мне в Чертаново?
Мне послышался в ее голосе какой-то незнакомый напор, точно Каролина стремилась увести меня от какого-то открытия, лично ей известного.
