Абнер Диммик оперся на трость и с огромными
предосторожностями поднялся с кресла. Родней Кафф угрожающе произнес:
– Только не думайте, что мы будем сидеть сложа руки и
наблюдать, как вы топите мистера Дресколла.
– Я так не думаю.
Диммик раздраженно заговорил:
– Должен признаться, что подобные вещи мне ужасно не
нравятся. Я ненавижу судебные заседания. Присяжных. Совершенно не переношу
уголовные процессы. Я слишком стар, чтобы учиться новым трюкам. Зато Родней в
восторге. Отец Роднея – мой старинный друг. Я обещал ему позаботиться о
мальчике. Но наша практика его не интересует. Если хотите знать, он ваш
страстный поклонник. Он только и говорит о следствии и о том, как дело будет
выглядеть с точки зрения суда. Так вот, Родней, тебе представилась прекрасная
возможность отличиться.
Кафф подтянулся и сказал:
– Пожалуйста, мистер Мейсон, не подумайте, что я совсем
желторотый птенец. Я занимался судебной практикой, правда, в провинции. Но папа
настаивал, чтобы я перебрался в город, а мистер Диммик обещал меня продвинуть.
Можете быть уверены, что в зале заседаний я не растеряюсь.
– Рад это слышать. – Мейсон был отменно вежлив. – Я рад
нашему знакомству, джентльмены.
Диммик первым двинулся к двери. Он задержался на пороге,
ожидая, когда Родней Кафф распахнет перед ним дверь. Уже выходя в коридор, он
еще раз проговорил:
– Мне это все не нравится. Более того, врач запретил мне
волноваться. Необходимо сохранять спокойствие! Не волноваться! Мне семьдесят
лет, и я должен выступать на уголовном процессе! А коли я буду волноваться, это
может привести к смертельному исходу. Пошли, Родней! Не будем больше отнимать у
мистера Мейсона время. Рад был с вами познакомиться, Мейсон. До свидания!
Он вышел в коридор. Стук его трости раздавался до тех пор,
пока старик и Кафф не вошли в лифт.
Посмотрев на Мейсона, Делла громко рассмеялась:
– Ну и положеньице, скажу я вам!
– Мир полон подобных «положеньиц», причем они далеко не
всегда нравятся, – усмехнулся адвокат.
– Почему вы не согласились с ними сотрудничать?
– Потому что я сначала должен окончательно выяснить роль
Джимми Дресколла в этой истории. Уж слишком в нем много стремления прятаться за
женские юбки, чтобы он мог меня заинтересовать, о симпатии и говорить не
приходится.
– Эмиль Скэнлон, коронер, звонил по телефону. Дознание будет
проводиться сегодня в восемь вечера. Скэнлон сказал, что он предоставит вам
возможность в случае необходимости задать кое-какие вопросы. Сам он не
собирается ничего «утаивать».
Мейсон задумчиво кивнул.
– А это не вызовет недовольства прокуратуры? – спросила
Делла Стрит.
– Так и бывает. Но мне кажется, что на этот раз окружной
прокурор отступит от правил. В этом прокуроре есть что-то от спортсмена. Парень
с головой. Почуял добычу, иначе не забрал бы канарейку в качестве вещественного
доказательства. Если Розалинда взяла револьвер вместо Риты, ему будет трудно
обвинить Риту в убийстве. Если все улики перепутаются, он перевернет все на
свете, но найдет действительного преступника. Поэтому он был бы только рад,
если бы мы все вступили в игру.
– Получается, что вы играете ему на руку.
– В чем именно?
– В том, что отказываетесь сотрудничать с поверенным
Дресколла.
– Нет, Делла, все дело в том, что я очень не люблю, когда
мои руки связаны.
Глава 10
Эмиль Скэнлон, высокий человек средних лет, легко взвалил на
свои плечи многочисленные обязанности коронера. Он относился к печальным
последствиям трагедий и катастроф с философским спокойствием ученого,
наблюдающего за поведением морских свинок. По натуре он был весьма отзывчивым,
распространяя свои симпатии лишь на тех, кому это могло в какой-то мере помочь.
Дознания он проводил деловито, весело и не торопясь. Его
цепкие глаза видели всех и вся буквально насквозь.
Дознание по делу о смерти Вальтера Прескотта не явилось в
этом смысле исключением.
– Присяжные готовы высказать показания, – заявил он. – Я
хочу избежать излишней волокиты. Совершенно очевидно, что о самоубийстве в
данном случае не может быть и речи. Власти задержали троих: Розалинду Прескотт,
вдову Вальтера Прескотта, Риту Свейн, свояченицу покойного, и Джеймса Дресколла.
Дресколл находится здесь. Мисс Свейн и вдова отказались прибыть сюда из другого
штата, мы не можем их вызвать для дачи показаний. Оскар Овермейер, помощник
окружного прокурора, является представителем обвинения. Перри Мейсон
представляет мисс Свейн и Розалинду Прескотт, а Родней Кафф – мистера
Дресколла. Всем совершенно ясно, что если эти адвокаты начнут придираться к
процедурным вопросам, то нам отсюда не выйти до утра.
Целью дознания является всего лишь выяснение, как именно
умер покойный. И если существует вероятность того, что он был убит, то мы
должны знать, кто его убийца.
Я начинаю дознание и с радостью приветствую желание каждого
из вас сотрудничать со мной. Но я не допущу, чтобы дознание было использовано
для того, чтобы смазать картину. Ясно, джентльмены?
Все кивнули.
– Первым свидетелем вызывается мистер Джордж Рей.
Вошедшего Рея привели к присяге.
– Вы видели останки усопшего?
– Да.
– Вы можете подтвердить его личность?
– Несомненно. Это Вальтер Прескотт, мой партнер по фирме
«Прескотт и Рей».
– Что это за предприятие?
– Страховое агентство.
– Когда вы в последний раз видели Прескотта?
– Позавчера.
– Вчера вы с ним разговаривали?
– Да.
– По телефону?
– Да.
– Когда?
– Приблизительно без пяти двенадцать, я случайно взглянул на
часы в этот самый момент.
– Говорил ли он, где находится?
– Нет. Обещал приехать в контору в первой половине дня.
– Итак, вы говорите, что он звонил около двенадцати?
– Почти точно без пяти минут, возможно, без пяти с
половиной.
– По конторским часам?
– Да.
– Вы их давно проверяли?
– Это электрические часы. Они ходят минута в минуту.
– Все. Благодарю вас, – сказал коронер.
