Крики. Гомон. Визг торжества и ужаса. Все перемешалось. Люди беснуются победе, радуются поражению, ненавидят, любят, возбуждаются и пускают слюну от восторга и кипящей в жилах крови.
Им нравится то, что происходит.
Где-то на границе сознания слышу слова Патрика:
— Костя, ты же не шутишь? Только не говори мне, что это всё? Умереть от обычного пистолета, с обычным мелкокалиберными незаряженными пулями… Это поистине конец достойный твоего пафосного выступления.
А ведь сказал судье, что палка это его единственное оружие. Так и знал, что это блеф…
И как же он много говорит…
Патрик не спешит подходить. Он осторожничает.
Секунда… вторая… третья…
Он стоит на месте. Целится в меня издалека. Сейчас прозвучит контрольный выстрел мне в голову. И никто не собирается останавливать медиокриса Патрика Эдвайса от убийства какого-то Константина Кибы. Несмотря на его значимость, «ключевость», важность..
По сравнению с Патриком Эдвайсом я никто. И это понимают все важные люди здесь. Они не хотят видеть меня победителем. О нет. Они хотят, чтобы такие, как я, знали свое место. Хотят видеть таких лежащими на земле. Униженными. Многие присутствующие тут с облегчением выдохнули, когда я свалился… Ведь для них это тоже маленькая победа.
ВЖИИИИИИИИХХХХ!!!
Со свистящим звуком ноги Патрика путаются в паучьей сети, заплетенной мной с самого начала поединка. Пока он носился, как угорелый, я не только защищался мельницами, но и медленно распускал по ветру путы во все стороны. Невидимые, без запаха, почти неощутимые, они опускались везде и ждали, когда расслабившаяся жертва перестанет скакать и расслабится.
Патрик молниеносно дергается, но поздно. Своим же резким движением он путает себя еще сильнее, падает, с глухим ударом.
Толпа орет так, что стеклянные стены вибрируют!
Все идет, как я и полагал.
Я много думал, как сделать так, чтобы Патрик начал со своей суммы скорости, а не с газообразной. И дрался со мной по моему сценарию.
Надежды, что он по своей гордыне начнет со своих слабых техник, мне было недостаточно. Иногда люди сразу бьют со всей силы.
Подготовку я начал еще тогда, когда мы ехали в машине, показывая Патрику, что его ядовитые пары из трубки, по какой-то причине на меня не действуют. Он не знал, что я тогда просто задержал дыхание.
Потом я распустил слухи, отправив Кевина к ботаникам узнавать про реагенты против углекислого газа. Я знал, что Патрик узнает об этом и, скорее всего, решит, что для меня опасен именно углекислый газ. То есть, по сути, отсутствие кислорода, а не кислотные или ядовитые пары, на которые в машине я, якобы, проявил иммунитет.
Поэтому именно углекислый газ он должен будет использовать. Также, как это сделала марионетка моей «матери»-директрисы.
Я вскакиваю с места. Дыры в рубахе открывают то, что у меня вместо кожи…
Блестящий, бликующий в свете прожекторов… пахнущий мятой паучий хитин серебряного паука…
Все мое тело от паха до шеи обмотано нитями. Неподготовленному разуму покажется, что я как ненормальный замотал себя зубной нитью. Да так, что посчитает невероятным, если я смогу распутаться без посторонней помощи. Я заранее узнал, что мои нити считаются за один предмет и не регламентируются по длине, которую я могу взять в Яму. Если бы не сушеный палец, я бы ни за что не смог зарядить их в таком количестве к этому дню. С моими-то пятью единицами суммы. Ну хоть какой-то «чит-код» у меня есть.
Эти нити сберегли меня от неусиленного суммой огнестрела. Если уж я не могу взять бронежилет, усиленный другими, то почему бы не сделать свое оружие своей броней. Два в одном.
Я не успеваю добежать до Патрика и пронзить его лицемерное сердце. Что-то бликует. С огромной скоростью выскакивает лезвие клинка. Палка оказалась с секретом — замаскированным под посох мечом в деревянных ножнах.
Все происходит так быстро…
Из моей глотки вырывается фонтан горячей крови…
Хм, похоже моя шея больше не держит отрубленную голову…
Жаль…
Начиналось все неплохо…
Слышу ее. Слышу…
Теод рахсад маалог…
Глава 15. Новый главный герой
Медиокрис Патрик Эдвайс
«Это было опасно»
Патрику Эдвайсу хочется тяжело дышать, но он должен это скрывать. Статус — все. Без статуса он станет никем. Мусором. Против него может обернуться любое лишнее движение, любой жест.
Выпутаться из паутины оказывается непросто. А ведь Патрик знал про нити. Но не думал, что возможно их использовать так… грациозно. Если присмотреться, то невидимые струны везде. Под ногами, даже над головой. И все это Киба сделал незаметно.
Патрику не хочется это признавать, но бился соперник элегантно. Каждое его движение казалось заученным, словно он учился своему мастерству десятилетия.
Патрик не спеша приподнимается. Как аристократ, а не упавший в навоз конюх.
Он пытается сконцентрироваться на чем-то, кроме недавних событий. Но получается с трудом.
Кровь…
Кровь везде.
Патрик быстрым, но красивым движением стирает с лица теплую кровь. Хорошо, что не свою.
Осматривается. Плохо дело. Убивать Кибу он не планировал. Убийство — метод варварский и часто несет за собой последствия. На поединках убийства не возбраняются, но это ставит Патрика не с лучшей стороны. Никто ведь не будет убивать ребенка, за то, что тот артачится…
Голова Кибы лежит в ногах Патрика. Глаза прикрыты, и… он, что, улыбается? Неприятное зрелище. Патрик делает вид, что безразлично отходит в сторону, а не шарахается от этой бойни. Тело его соперника отлетело в сторону — в удар Патрик вложил всю силу, которую имел. Сумма скорости добавляет недюжинную силу, если ей правильно пользоваться. Именно благодаря скорости, а не грубой мышечной массе.
Патрик достает из кармана шелковый платок, вытирает клинок, вкладывает его в ножны, превращая свое оружие в боевой посох.
Наконец он берет себя в руки, оглядывается по сторонам. За стеклянным куполом трибуны… молчат? Патрик смотрит на ряды со своими одноклановцами и лояльными к нему влиятельными людьми.
Странный холодок проходится по спине…
«Что такое?»
Трибуны молчат. Они не кричат. Не беснуются. Не аплодируют. Все смотрят на происходящее отрешенно, будто они… не люди?
— Судья, к сожалению, я победил не в самой грациозной манере, но все же победил. Примите мои соболезнование уборщицам. Огласите!
Тишина…
Что за?..
Патрик смотрит на судью за стеклянным куполом. Мужчина стоит как изваяние и смотрит прямо на него мёртвыми, ничего не выражающими глазами. Даже не моргает.
