— Куда она делась? — в отчаянии вскрикнула я. — Это ведь ты? — повернулась к старухе, обратившей на меня внимание.
— Сядь на лавку и помалкивай. Мне нельзя сейчас ошибаться, — пробурчала она и снова погрузилась в свое занятие.
— Э нет. Вы… Ты объяснишь, что здесь происходит, — чуть ли не топнула я ногой, желая преподнести сказанное как угрозу.
— Сядь, иначе заставлю, — голос старухи был на удивление грозным, сильным, громким.
Сперва я хотела послушаться, сделать как сказано. Но хватит здесь сидеть. Мне пора домой, там полно дел. А эта… бабка пытается сделать из меня какую-то дуру с помощью своих фокусов.
— Сейчас же прекращаешь непонятную фигню и отпускаешь меня, — быстрым шагом начала приближаться я к ней. — Иначе ты…
— Что? — подняла та голову, ни на каплю не испугавшись моего гневного голоса. — Деточка, сядь на лавку. Не до тебя сейчас. Иначе будет хуже.
— Ну уж нет, — преодолела я остаток пути и замахнулась, чтобы вывернуть первую попавшуюся склянку.
Но не смогла. Меня окутала салатовая мерцающая дымка. Она переливалась, блестела, двигалась. Прозрачная субстанция сковала мою руку и шею, заставляя ощутить ее твердость и холод, от которого кровь застыла в жилах.
У меня получалось только кряхтеть, пытаясь выхватить кусочек воздуха. Глаза сами округлились, не желая ничему верить. А мое тело медленно поднималось вверх, отрываясь от земли, удерживаясь с помощью этой сковывающей полупрозрачной дымки.
— Я предупреждала, — громкий шепот раздался сразу со всех сторон.
Меня с размаху кинули в дальний угол. Это было больно, ударяться спиной о стену. Но что физические ощущения по сравнению с пережитым шоком? Хоть больше не было леденящего душу холода и в воздухе виднелись лишь остатки салатового быстро исчезающего блеска, в голове запечатлелось все до малейшей детали.
Я долго стояла на четвереньках, откашливаясь и потирая шею. Старуха же как ни в чем не бывало снова погрузилась в свое занятие. Больше мне не хотелось говорить, двигаться, что-то делать. Мозг требовал поскорее забыть произошедшее, найти логическое объяснение, придумать метод, с помощью которого можно провернуть подобное.
Сколько времени на это ушло — не знаю. Я сидела в том же углу, окончательно отмораживая и так окоченелое тело. Мои глаза раз за разом останавливались на старухе, изредка прищуриваясь. Я выискивала взглядом какие-нибудь прожектора, еле заметные нити, хоть что-то. Но никаких приспособлений не обнаружилось.
А это ощущение холода внутри… При одном только прикосновении полупрозрачной мерцающей дымки в груди все сковало. То была не тяжесть, не боль, не пустота. Это больше походило на озноб, пробегающий по телу. Только он не ушел сразу же, а остался там, где примерно должна быть душа, возле сердца. Словно ветер начал завывать под кожей, а начало брал из солнечного сплетения.
— Все, — оторвала меня от нескончаемого прокручивания воспоминаний в голове бабка. — Ну что, готова?
Я словно загнанный зверь начала отползать в угол, страшась повторения случившегося.
— Не бойся. Все будет хорошо, — улыбнулась она. — Для меня, — и Миссуния засмеялась.
Этот звук отскакивал от всех стен, усиливаясь в разы.
— Вы укажете мне дорогу в город? — в полном отчаянии я снова задала этот вопрос.
Мне стало все равно на недавно происходящие необъяснимые события. Дайте вернуться домой. Там я все забуду, отвлекусь, займусь делами. Надо уйти. Подальше отсюда, от этой чокнутой, от червей, холодного земляного пола, исчезающей двери и салатовой переливающейся субстанции.
— Алисандра, — села бабка на край лавки, что находился ближе всего ко мне. — Ты ведь пришла сюда не просто так. Мне понадобилась жертва, и вдруг ты постучалась в дверь. Я даже сходила в город, — после этих слов она снова противно засмеялась, — купила все необходимое. Подготовила место. Осталось только закончить начатое.
Казалось, сердце перестало стучать в груди.
Жертва…
Глава 4
Я ненавижу, когда надо мной надсмехаются. Мне встречались люди, которые любят унижать остальных лишь потому, что имеют козырь в рукаве. И вот оказалось, Миссуния одна их таких.
Она специально подсунула вместо каши червяков, забавлялась моими поисками пропавшей двери и посмеялась над стремлением попасть в город — одна туда сходила за покупками.
А теперь бабка встала возле вновь появившегося выхода и ждала, пока я подойду к ней. Где-то там старуха собиралась принести меня в жертву ради дурацких экспериментов. Но кто сказал, что я поддамся?
Хоть руки похолодели, внутри все замерло, конечности не хотели шевелиться, я все равно поднялась и сделала, как она того желала. Выйдя на улицу, мне с трудом удалось сразу же не пуститься в бег. Но я вовремя спохватилась, рассчитывая улучить более подходящий момент.
На улице моросил дождик. Я подставила лицо под его теплые капли. Хотелось, чтобы он смыл все негативное, так и липнущее ко мне последние пару дней. Но сколько те не ударялись о кожу, лучше не становилось.
В темноте, сквозь полупрозрачную завесу дождя с трудом различалась окрестность. Совсем недавно — вроде бы два дня назад — я пришла сюда сама, но ничего знакомого сейчас не заметила. Тогда меня слишком поглотили мысли о родителях. И сейчас я чуть было не впала в уныние.
— Чего встала? — подтолкнули меня сзади. — Пошли.
Кроссовки быстро промокли, проваливаясь в мягкую траву. Волосы спустя пару минут начали прилипать к лицу. Была бы резинка, то завязала бы их в высокий хвост. Но я потеряла ту еще до прихода сюда. Тело окончательно продрогло. И хоть дождь был теплым, это не помогало согреться.
Миссуния бодро шагала в самую редкую часть леса. В руках у нее было пару склянок, на плече — большая сумка, а на голове — капюшон от длинного плаща.
Он уменьшал обзор старухе, что вселяло надежду на скорый побег. Я внимательно всматривалась в каждый куст. Пыталась различить через мокрую завесу наилучший путь. Вот только деревьев в этой части леса оказалось мало. Пойди мы другой дорогой, то и возможности быстро скрыться было бы больше.
С каждым новым шагом моя траектория движения отдалялась от бабки. Почти случайно я начала идти по более высокой траве, ведь никто не запрещает. И так было ближе к вон тем зарослям, возле которых мы должны вскоре пройти.
— Не задерживайся, — обернулась ко мне Миссуния. — И иди передо мной.
Вот мерзкая гадина! И как теперь?
Мне совсем немного оставалось до спасительных растений. Но пришлось двигаться спереди. Пару раз появлялась мысль оглушить старуху, но в памяти сразу вставала зеленая дымка, сковывающая любое движение. Теперь она казалась ненастоящей, обычным видение, помутнением рассудка. Магии ведь не существует.
Вскоре мы подошли к каким-то развалинам. От одного их вида меня бросило в холодный пот. Из земли торчали вытянутые камни, образуя полукруг. Дальние были очень высокими, ближе к середине их собратья становились все меньше и меньше. В центре виднелась плита, на полметра возвышающаяся над землей. Держалась та на цепях, идущих от каждого камня из того полукруга.
