Название этот лес взял из-за тумана, как ни странно, который плотной завесой держался с раннего утра и чуть ли не до обеда. К вечеру он рассеивался, словно боясь чуть подогретого солнечными лучами воздуха, но потом снова вступал в свои права на эту территорию, не оставляя возможности что-либо рассмотреть перед собой.
Не хотелось тут останавливаться на ночь, поэтому мы пытались как можно быстрее пройти вперед, в ту часть, где деревья не так густо растут, воздух не такой влажный и можно дышать полной грудью.
Плащ постоянно пытался зацепиться за каждую возможную ветку, намекая, что стоит плотнее завернуться в него, спрятав шаловливые кончики подальше от кустов и деревьев, ближе к своему телу. Из-за этого руки не могли отодвинуть те или иные препятствия, которые так и норовили ударить по лицу, плечу, ноге – для одного только напоминания, что человеку здесь не место.
- Стой, - пришлось мне крикнуть, сразу же хватаясь за плечо Глоя.
Тот сперва замер, но вскоре быстро обернулся, хмуро нависая надо мной.
- Смотри, - я осторожно отодвинул кинжалом мох, показывая шипы ландалума возле его руки.
- И что? – спросил он, отрывая один, рассматривая на свету и кидая потом на землю.
Идиот.
- Глой, пошли, - поторопил того Карм.
Действие этого растения не смертельно, но от большого количества можно и с ума сойти. Начинает проявлять себя через полчаса, может немного больше, но затуманивает разум надолго и основательно.
Присмотревшись, я заметил много скрытых шипов под мхом. Не каждый увидит, поэтому лучше набрать противоядия. Я наклонился, аккуратно раскопал землю, отрезая три вытянутые клубня, в которых скопился сок ландалума. Обвернул их в платок и положил в сумку.
Когда тиррии Туманного леса начали расти вперемешку с обычными лиственными деревьями Охари разделили нас на две подгруппы, чтобы повести в разные стороны.
- Глой, - снова пришлось обратиться к нему.
- Че тебе опять?
- Держи. Выпей его сок, если станет плохо, - и протянул один клубень ландалума.
- Не буду я ничего пить, - и с размаху ударил по нему, откидывая куда-то в траву.
- Вот майм, - тихо сказал, качая головой.
- Что ты сказал? – проревел Глой, делая пару быстрых шагов ко мне.
- Нет, ничего, - приподнял я руки, не желая зря ввязываться в драку.
Посмотрел на него пару секунд и пошел искать потерянное противоядие.
- Рик, - в последний момент успел окрикнуть того, ведь их часть группы уже собралась выдвигаться.
- А?
- На, - дал тому найденный клубень. – Если Глою станет плохо, влей ему в рот сок отсюда, - и похлопал того два раза по плечу, сразу же направляясь за своей подгруппой.
Большая часть пошла за о’Охари, а остальные за Камфиром. Теперь нас было всего четыре – Герни, Карм, Люмен и я. Это не считая Охари, который шел далеко впереди.
Никто не говорил, по большей части молчали, пока не нашли более-менее тихое, сухое и укромное место у горы, прикрывающее нас со всех сторон. Опасно было находиться тут, так близко от свирепых монстров – одних из самых страшных в Кловерке.
Костер специально не разводили, чтобы не привлекать внимание, перекусили всухомятку, оставили Карма на стороже и легли спать, пытаясь не прислушиваться к звукам, окружающим нас.
Обычно ночи тихие в начале лесов, возле поллов и полша. В поселениях после захода солнца люди не ходят по улицам, а если это происходит, то в полном молчании. Все эти меры предосторожности введены для того, чтобы с легкостью услышать момент нападения и быстрее устранить малейшую опасность для жителей.
Здесь же, в глухом лесу, где звери живут по своим правилам, давно обосновались и не ожидают прихода людей, они шумят, словно только сейчас настал день и самое время бодрствовать. Кто-то воет, стрекочет, лает, пищит, свистит и звенит, гудит. Так много звуков, таких непривычных, необычных, незнакомых и часто пугающих, что никто из нас не сомкнул глаза этой ночью.
Хоть и стояли на стороже по очереди, все равно лежали недалеко друг от друга, отчетливо слыша не только своего соседа, но и живых обитателей леса, со всех сторон окружающих нас.
Именно в эти долгие часы понимаешь насколько ты мелок и жалок по сравнению с ними. Те в любой момент могут просто собраться вместе и в раз стереть все остатки человеческой расы, которых насчитывается не так уж и много. Хоть и занимаем самую большую территорию, но по количеству скоро будем уступать нашим соседям, а те не упустят возможность в определенный момент напасть, заняв самое уютное местечко возле моря.
Мы пару раз видели чьи-то силуэты, пробегающие невдалеке. В такой момент задавался вопросом – правильно ли сделали, что разделились. Страх за себя и остальных закрадывался в душу, пытался там обосноваться, ужиться и завладеть затем всем телом. Он даже потянул свои ручонки к мыслям, направляя те в нужное только ему русло, заполняя внутренний взор самыми ужасными картинами, которые могут приключиться здесь и сейчас.
Мы долгие пять лет обучались, чтобы бороться с животными. Изучали все их сильные и слабые стороны, повадки, привычки, образ жизни и места обитания. Нас готовили именно к такому, не раз говорили, что это дело не для слабаков, предупреждали и часто отговаривали. Но только сейчас, в самом центре, среди множества этих тварей, эти слова доходили именно в ту часть сознания, к которой пытался долгое время пробиться Охари.
Нет, я не собираюсь отступать. И дальше буду проходить испытания, намереваясь стать Анахари. Но кто не боится, тот и не живет вообще. Страх – неотъемлемая часть каждого существа. Акотры вон не переносят свет, поэтому и обитают только в темных пещерах, нападают на поселения через подземные тоннели, которые предварительно прорывают. Герни боится замкнутого пространства, Карм – остаться одному, а Люмен – большого кострища. Каждый из них может на некоторое время побороть этот страх, но все равно стремится лишний раз обходить стороной неприятные предметы, места или быстрее ищут чье-то общество.
У меня тоже они есть. Я всегда боялся не дотянуться до чего-то: лежащего недалеко кинжала, когда надо мной нависает страшный зверь, намереваясь откусить голову; выступа на горе, из-за этого падая в пропасть, натыкаясь в конечном итоге на какой-то острый камень и разламываясь пополам; спасательную веревку; поданную руку; любой предмет, который сможет меня спасти. То есть я боюсь упустить последний шанс перед неминуемой гибелью, сделать роковую ошибку, жестоко поплатившись за это.
Мне часто сниться сон, где я падаю спиной вниз, тянусь рукой к кому-то, но не нахожу в этом человеке спасения. Каждый раз просыпаюсь в испарине и долго пытаюсь унять дрожь в руках, которые только что почти дотянулись до спасительной ладони. Но в этом кошмаре я умираю. Приземление всегда разное, но конечный итог одинаков.
И это очень странно. Ведь жизнь я никогда не ценил. Умирают у нас часто, и меня вскоре постигнет эта участь. Но боюсь именно последнего мига, который и приведет к этой самой смерти.
