- Помочь? – спросил, приподнимаясь на локте.
- Угу, - промычала Она, ближе пододвигаясь ко мне. – Ой, - подпрыгнула та на своих коленях, поняв кто именно это сказал.
Девица повернула голову, а потом резко начала вставать, собираясь убежать, но так и не успела.
Я быстро забрал кинжал, сразу же засовывая тот в ножны, не дал подняться и принялся перевязывать Ее руки, чтобы сильнее скрепить запястья между собой.
Проснись я позже, то Накира осуществила бы задуманное, потом в эту голову могла забрести мысль угрожать мне, а там кто знает, вдруг решилась бы перерезать горло во сне. На что Она способна? Я ведь только обмолвился с девицей парой слов, узнал о превращении в гатагрию и то, что убила Карма.
Почему не воткнула кортик в землю? Так ведь без особых усилий можно избавиться от веревки. Хотя, хорошо что не догадалась. И мне не стоит делиться подобной информацией, а то в следующий раз не успею проснуться.
Накира пыталась выворачиваться, отползти, но я крепко держал запястья. Развязал веревку и собрался снова обматывать, но замер. Не хотелось делать больно, только не Ей, почему-то именно не Ей. Посмотрел на отливающие золотом волосы, чуть наклоненное хрупкое тело, маленькие руки с загнутыми пальчиками, которые не переставали двигаться.
Неужели ты могла убить человека?
- Отпусти, - рассердилась Она, слегка дергая плечами.
И я почти разжал руки, отпустил, сделал как хотела. Ведь это естественное желание – обрести свободу. Но вовремя вспомнил, что девица может превратиться в зверя, без проблем убежать, после чего снова придется искать. А если не пойдет к кентаврам, то я не смогу найти. Снова буду мучаться от сдавливающей пульсирующей боли, от звона в ушах, падать и проклинать тот день, когда встретился с Ней.
Нет, мы с тобой разойдемся только когда разберемся с тем, что ты со мной натворила, маленькая зверюга. А после сама решай, как справляться с учеными, в чьи руки тебя передам. Там сама доказывай что не убийца, не монстр, не умеешь превращаться в гатагрию, не способна разорвать глотку каждому встречному, что хорошая девочка.
Снова связал Ей руки, стараясь сильно не сжимать, от чего получилось еще свободнее, чем было ранее.
А хотел ведь наоборот. Ладно, пусть так.
Как только руки мои разомкнулись, показалось, что отпустил ценную вещь, которая сейчас встретиться с землей и разобьется вдребезги. Девица плюхнулась на траву, сразу же поворачиваясь ко мне. Глаза Ее, что смотрели из-подо лба, в этот момент были наполнены дикой неприязнью.
Мар!..
Снова повторилась боль, та старая, которую испытывал возле гнезда птаоса. Оказывается, ее бывает так много разновидностей. Лопатки, гортань, ребра, легкие, и много всего остального в области груди обожгло тысячами мелких искр. Я не сдержался и упал на одну руку.
И пусть после этого не отрицает своей вины!
- Перестань, - поднял на нее взгляд во время очередной попытки вздохнуть.
И боль утихла. Снова посмотрел на Нее, хватая ртом воздух. Былая неприязнь у той исчезла. Теперь заметил только любопытство вперемешку с замешательством. А жгучее напряжение в моем теле стало терпимым, всего лишь давящим, сносным. На такое можно не обращать внимание. Но рука сама потянулась, чтобы потереть грудь.
- Что это сейчас было? – спросил я через пару минут, выпрямляясь.
Девица не ответила. Она в непонимании только хлопала глазами, так и не открывая рта.
Интересно, умеет врать с помощью своих же эмоций?
- Боль в груди. Знаю, что из-за тебя, - и потер рукой, хоть это толком не помогало.
- Значит, не пропало, - прошептала Накира сама себе. – Хавид говорил, что слишком просто. Но ведь действует только на рассто.. - и посмотрела на меня, прикрывая рот.
Что не пропало?
Я приподнял брови, вопросительно смотря на Нее.
Не понимает?
- Что не пропало? – пришлось повторить вслух.
Накира заметно сомневалась, поджимала губы, но потом вздохнула и ответила:
- Проклятие, - и замолчала.
Ты издеваешься?
Меня начала раздражать эта медлительность.
- Ну и?
- Там сложно.
Она отвернулась, хмуро сводя брови. И это было удивительнее всего, ведь показалось, что ей стыдно. Краской не залилась, но пыталась как можно дальше отвести взгляд, только чтобы выглядеть непричастной ко всей этой дурацкой ситуации.
Там сложно… Вот как с Ней разговаривать? Искать определенный подход или вытрясти всю правду?
Я потер глаза, давая себе время хоть что-то придумать. Но ничего не приходило в голову. Не знаю как с Ней обращаться. И это дезориентирует. Смотришь на милое личико, которое любыми способами пытается отвернуться от тебя, и не понимаешь – на самом ли деле его обладательница лишила жизни человека. И вроде бы говорим – если можно это подобие назвать разговором - о каком-то проклятии, все равно внутренний голос задает один и тот же вопрос: «Убила?».
- Хорошо. Можешь сказать только то, что мне стоит знать.
Казалось бы – простая фраза, ничем не ограничивающая и ни к чему не принуждающая, но девица еще сильнее нахмурилась, теперь уже поджимая губы.
- Как от этого избавиться?
Сейчас Она должна была ответить. Но реакция углубилась, голова еще больше отвернулась, а сопение стало слышно с моего места.
Это нормально?
- Говори уже! – не выдержал я. - Или тебя надо заставлять?
Накира резко повернулась, пару секунд еще сжимала губы, но потом выдохнула.
- Загадала желание на красную звезду. И это стало проклятием. А дальше…
- Подожди, - приподнял я руку.
Опять звезда.
Не мог больше сидеть, поэтому встал и начал прохаживаться.
- Когда это было?
- Полтора или два месяца назад, - пожала Она плечами.
Накира попыталась расположиться удобнее, выпрямила спину, вытянула ноги, но только тяжело вздохнула и снова завалилась на бок.
Значит, это та красная звезда. Значит, именно Она появилась в том розовом платье на поляне. Значит, все эти чувства при виде Ее из-за проклятия.
- Желание… - остановился я. – Какое желание?
Она наклонила голову и что-то пробубнила себе под нос.
- Какое? – спросил, присев напротив Ее и приподнимая подбородок, чтобы не могла больше отвернуться.
Но от одного прикосновения все изменилось. Снова ощутил жар Ее кожи, увидел глаза полные ожидания и надежды, почувствовал небывалую легкость в груди, к тяжести в которой уже почти привык. Она рушила вторую стену, возведенную уже между нами, укрепляла связывающие нас нити, заставляла забыть все то отрицательное, что думал о Ней. И призывала снова называть Она с придыханием, восхищением, наслаждением.
