Спустя шесть часов терпеливого ожидания на жесткой лавке в салоне джета я ощутила, как моя пятая точка превращается в нечто ноющее, онемевшее, чужеродное. А еще мне захотелось по нужде.
— Куратор Кроу, куда вы? — обернулся пилот, услышав, как я пытаюсь открыть дверь самолета.
Черт, какая тяжелая! Ее что, заклинило?
— Мне надо в туалет.
— В смысле? Туда? Наружу?
— Да. Что тут непонятного?
— Но вам же должны были выдать специальное белье, в которое можно… ну, это самое.
Конструкция современных джетов не предусматривала туалет на борту, именно потому что бойцов перед миссией снабжали особым бельем. Это были не подгузники в привычном смысле, не шортики с трубкой и емкостью для сбора жидкости, а гениальное высокотехнологичное изобретение, которое изначально создавалось, чтобы облегчить жизнь пилотам, но вскоре стало использоваться всеми военными. То, что перед вылетом принесли мне, я надеть не смогла, так как…
— На складе ошиблись с размерами, а получить другое я не успела.
— Ваш психованный друг велел никуда вас не отпускать.
— Агент не ваш командир. Вы не обязаны ему подчиняться.
На лице пилота отразилось сомнение.
Пусть Эль-Охтарон и не был командиром боевого подразделения «Бросок», но его слово становилось законом для тех, кого один вид Агента пугал до усрачки.
— Простите, куратор, я правда не могу вас выпустить. Не хочу потом отскребать себя от стен джета.
Я мысленно выругалась. Вот же остроухий засранец! Нашел способ поменять нас ролями: теперь большой вопрос, кто чью жизнь контролирует? Кажется, куратор здесь — я, но отчего-то вынуждена подчиняться своему подопечному.
— Хорошо, тогда вам придется найти для меня бутылку.
— Зачем?
Мой взгляд стал красноречивым.
Далеко не сразу летчик понял, что я имею в виду, но, когда наконец сообразил, смутился.
— Ладно. — Вздохнув, он вышел в салон и помог открыть дверь. — Только быстро. И умоляю, осторожнее там.
Снаружи уже начало светать. На поле перед лесом черными громадами возвышались пять военных самолетов с заглушенными двигателями. Оглядевшись, я направилась в сторону ближайших кустов. После шести часов, проведенных в одной позе на твердой скамье, пройтись было наслаждением, пусть сперва каждое движение и отдавалось болью. Задница, ноги, спина — затекло абсолютно все. Наверное, поэтому, добравшись до чахлых кустарников, я не остановилась — пошла дальше якобы в поисках более надежного укрытия, а на самом деле желая оттянуть время возвращения в джет.
Наконец подходящее место, свободное от лопухов и прочих растений, подозрительных на вид, было найдено. Спрятавшись за деревом, я сделала все дела и вдруг услышала шум. Звук, похожий на лязг металла по металлу.
В ту же секунду мне следовало развернуться и поспешить к джету — доложить летчикам о подозрительном скрежете в лесу. И я собиралась поступить именно так, но… не успела.
В трех метрах от меня земля будто вздыбилась. Нет, не земля. Это сучки и опавшие листья заскользили вниз по поднимающейся крышке люка.
«Да это же запасной выход из бункера повстанцев!» — догадалась я.
Похоже, от базы тянулся длинный, в несколько километров тоннель, по которому преступники могли уйти в случае опасности. И вот же треклятое совпадение: заканчивался этот тоннель здесь, рядом со мной!
Я вздрогнула, увидев, как из темного отверстия в земле на поверхность выбирается человек. В руке незнакомца угадывались очертания пистолета.
Вооружен!
Вот же черт!
Холод сковал легкие, я замерла рядом с деревом, у которого справила естественную нужду, боясь пошевелиться и выдать свое присутствие. Несмотря на занимающийся рассвет, в лесу, под кронами, все еще было темно. Я цеплялась за надежду остаться незамеченной. Хотела спрятаться в этом сумраке.
Но мужчина повернул голову, и по несчастливой случайности его взгляд упал на меня. И тут же рука с пистолетом поднялась. Черное пистолетное дуло заглянуло мне прямо в душу.
— Имперская тварь, — прошипел повстанец и шагнул вперед, сминая под ногами опавшие осенние листья. Я попятилась, огибая дерево.
— Стоять, сука.
Я остановилась. Спорить с вооруженным человеком даже не пришло в голову.
— Куда высадились птички? — прошипел он, потрясая стволом в воздухе.
— Джеты?
От страха горло сдавило спазмом, и каждое слово приходилось буквально выталкивать из себя.
— Джеты. Где они?
Стараясь не паниковать, я кивнула в сторону поля.
— Сколько?
— Пять.
— Кто-нибудь остался там, кроме летчиков?
Я покачала головой.
— Повернись. Ну! Слышишь? Живее!
Когда в голову направлено дуло пистолета, остается только выполнять приказы того, кто держит в кулаке твою жизнь. Я переступила с ноги на ногу и начала медленно поворачиваться.
«Агент, где ты?»
Колени обмякли, суставы превратились в пластилин.
«Воспользуйся своим даром».
Мысль была подобна вспышке молнии в небе. Увидев в руках мятежника пистолет, я растерялась и совсем забыла о том, что способна себя защитить, тоже обладаю своего рода оружием.
Прислушиваясь к шороху листьев под ногами приближающегося повстанца, я разворачивала свою магию.
«Ты спокоен. Ты вял, — мысленно внушала я ему. — Твои веки тяжелеют, глаза закрываются. Ты хочешь спать. Чувствуешь себя усталым. Женщина рядом совсем тебе не интересна».
Шаги становились громче, но ленивее. Я чувствовала, как злость в груди повстанца затихает, сменяется безразличием.
«Вот так, вот так, ты просто хочешь уйти. Опусти пистолет, он тебе не нужен».
В какой-то момент я поверила в то, что смогу справиться с угрозой самостоятельно. Но стоило подумать об этом, и меня захлестнули чужие эмоции, как чашу наполнили до краев. Ненависть. Вспышка ослепительной ярости.
— Не лезь в мою голову, сука! — раздалось прямо за спиной, совсем близко.
И левый бок обожгло болью.
Нож! Это был нож! Меня пырнули ножом!
— Это чтобы ты не рыпалась и не копалась в моей башке, — прорычал на ухо повстанец, перехватив меня за талию.
Кровь! Боги, как много крови!
Почти теряя сознание от боли, я попыталась зажать рану — остановить кровотечение.
Это почка? Он ударил в почку? Внутренние органы задеты? Как понять?
— Отпусти ее! — прогремел в тишине знакомый голос.
Прижав холодное дуло пистолета к моему виску, мятежник резко развернулся, и сквозь пелену слез я разглядела Эль-Охтарона, стоящего на краю открытого люка.
