Тело Эль-Охтарона наконец оправилось от химии, которой его пичкали, и заявило о своих потребностях.
У него встал.
Заметив это, я больше не могла думать ни о чем другом. Не могла отвести взгляда от очевидной выпуклости у эльфа в районе паха. Таращилась, даже понимая, насколько это с моей стороны некорректно.
Возбужден.
Агент был возбужден и смотрел на меня с кровати, не замечая своего состояния. Тело эльфа оставалось глухо к желаниям так долго, что он успел забыть, каково это — хотеть женщину. Соблазняя меня, он и не думал, что может сам отреагировать на мою близость. Похоже, и мысли такой не допускал. Не ждал от своего отравленного организма никакого отклика.
За много лет Эль-Охтарон привык быть объектом чужой страсти, но ответного влечения не испытывал. Теперь же обстоятельства изменились: либидо Агента больше не угнетали специальными препаратами, а рядом была я, а не одна из его мучительниц.
«Он хочет меня. На самом деле хочет. Он возбудился при мысли, что станет ласкать меня языком».
Я прикрыла глаза, пережидая приступ странного, немного постыдного восторга.
— Куратор?
Мое настроение изменилось, и Агент не понимал почему. Эта внезапная перемена тревожила его, как и всё, что он не мог себе объяснить.
— Алайна? — Он снова назвал меня по имени, на этот раз растерянно, настороженно. — В чем дело?
Проследив за моим взглядом, эльф наконец заметил то, что вывело меня из душевного равновесия — свои топорщащиеся трусы, и растерялся еще сильнее.
А я вспомнила о своих обязанностях. О том неловком договоре с Советом.
Теперь, когда организм Агента восстановился, я должна помочь ему решить деликатную проблему.
Сейчас? Это надо сделать сейчас? Взять в руку его воспрявшую мужскую гордость и…
Пока мою несчастную голову коршунами атаковали сумбурные мысли, Эль-Охтарон пялился на свой пах с видом человека, узревшего чудо. Явно пытался осознать случившееся.
Налюбовавшись и осознав, он поднял голову и спросил:
— Это меняет дело? Ты оттолкнула меня, потому что я был не возбужден. Теперь я возбужден. Причин отказываться больше нет. Верно?
Верно. Вот только согласиться на оральные ласки — вывести наши с Агентом отношения на новый уровень, пересечь опасную черту, после которой не будет возврата. Готова ли я?
Одно дело — выступать этакой благодетельницей, спасающей Агента от страшных последствий приема не самых безобидных препаратов. И совершенно другое — переспать с ним просто потому, что мне этого хочется.
Для меня секс — всегда признание собственных чувств. Я не ложусь в койку с человеком, который мне безразличен. Если мы с Агентом сейчас займемся любовью, лгать себе больше не получится. Не получится закрывать глаза на очевидное: я вляпалась в мужчину, с которым у меня нет будущего.
А у нас действительно нет будущего. Никто не выпустит Агента с базы. Я не смогу открыто крутить роман с оружием империи, выйти замуж за пленника, завести от него детей. Мне нельзя влюбляться в своего подопечного. Нельзя обнадеживать ни его, ни себя саму. Лучше задушить чувства в зародыше, чем потом загнать нас обоих в тупик, из которого не будет выхода.
— Помнишь, о чем мы говорили недавно? До того как тебя погрузили в сон. Я рассказывала об условии, при котором Совет согласился отменить курс лекарств, угнетающих твою половую функцию.
Молодец, Алайна, давай, притворяйся, что единственное твое желание — это помочь несчастному пленнику избежать участи импотента. И больше ничего тебе от него не нужно. И ничего ты от него не хочешь. И его прекрасное скульптурное тело тебя ничуть не волнует. Совсем-совсем.
Агент нахмурился. Неосознанно скользнул рукой вниз, коснувшись паха.
— Ты должна довести меня до оргазма, — вспомнил он, а потом, прищурившись, посмотрел мне в глаза: — Пальцами. Но можно ведь иначе. Так, чтобы ты тоже получила удовольствие.
Он намекал на проникающий секс. Все еще стремился заменить мне мифических любовников, в которых я якобы нуждалась.
— Давай, как договаривались. Рукой.
Агент неуверенно кивнул. Не впервые я замечала, как его решительность таяла, когда разговоры грозили перерасти в действия. Он так упорно соблазнял меня каждый раз и в то же время словно боялся, что его попытки увенчаются успехом.
— Что мне делать? — спросил эльф, смутившись.
О боги, мы реально сейчас займемся этим? Я дотронусь до его члена? Каким он будет на ощупь? Горячим, твердым, мокрым?
Агент ждал ответа, опустив взгляд на свои пальцы, сцепленные в замок. На его скулах играл слабый румянец, а мое лицо, наверное, пылало багровым флагом, учитывая, как покалывало кожу на щеках.
— Для начала сядь так, чтобы тебе было удобно, — выдавила я охрипшим голосом.
Заскрипел матрас: Эль-Охтарон устраивался на постели. Вариантов было не то чтобы много, и в конце концов он оперся спиной на изголовье кровати, а ноги раздвинул и согнул в коленях. В этой позе его мужское достоинство, обтянутое тканью черных боксеров, казалось особенно внушительным.
— Что теперь? — Он все еще не смотрел на меня.
И как, интересно, такой стесняшка собирался осваивать искусство оральных ласк? В темноте под одеялом? Горе-соблазнитель явно переоценивал свои силы.
— Теперь… — Я нервно облизала губы, оценивая, будет ли мне удобно в таком положении гладить эльфа между ног, или попросить его сесть иначе. Вроде все нормально, пристроюсь рядом и…
О, боги…
Я сейчас буду ему дрочить!
Мысль, как кулак, ударивший под дых, выбила из груди весь воздух. С ног до головы меня окатило жаркой волной предвкушения.
Настороженный повисшим молчанием, Эль-Охтарон коротко стрельнул глазами в мою сторону и снова спрятался за распущенными волосами.
Я забыла, что хотела сказать. Ах да!
— Теперь надо снять белье.
Румянец на скулах эльфа разгорелся ярче, хотя, казалось бы, чего стесняться, когда я уже видела его и голого, и беспомощного, и свежеразмороженного после пробуждения из стазиса. И не только видела — мыла! Но он стеснялся, да и меня от волнения потряхивало, как гребаного паралитика. Все-таки ситуация была неловкая.
Помедлив, Агент подцепил большими пальцами резинку боксеров и, приподняв бедра, стянул с себя трусы. Хлопнув по животу, наружу упруго выскользнул длинный массивный член с крупной головкой, блестящей от влаги.
Сколько раз я видела Агента без одежды — не сосчитать! Но впервые мужское достоинство эльфа было в полной боевой готовности, и лишь сейчас я могла оценить его размеры. Большой парень. Но изящный. Даже там.
Снятое белье Эль-Охтарон с педантичностью военного аккуратно сложил на полке в шкафу и, сверкнув голыми ягодицами — идеальными! — вернулся на кровать. Там он прислонил подушку к изголовью, чтобы было мягче спине, сел и развел согнутые в коленях ноги, словно демонстрируя мне себя. Какой откровенный вид! Длинный член, прижатый к животу, крупная налитая мошонка — все было бесстыдно выставлено напоказ.
