Но ты ведь делала это, Алайна. Раньше. До плена. Помнишь? Во время переговоров с грабителями. Твой напарник Макс убалтывал их по телефону, а ты стояла на втором этаже офисного здания, расположенного через дорогу от банка, где преступники удерживали заложников. Сквозь две пары стеклопакетов смотрела на мужчину в маске. На его голову, которую видела в узкой прорези между створками жалюзи. На его руку, держащую пистолет у виска чернокожей женщины. И ты заставила его опустить ствол. Заставила поверить в ту успокаивающую чушь, что нес Макс. Притупила его бдительность, как притупила бдительность Хосса во время свидания.
Я могла сделать нечто подобное и сейчас: используя свой дар, уговорить ученого в лаборатории открыть мне дверь.
После плена и долгого перерыва в работе я время от времени замечала, что управлять собственными способностями стало сложнее. То, что когда-то давалось легко, теперь часто оборачивалось неудачей. И я нервничала. Боялась ошибиться, как с тем повстанцем в лесу.
Пытаясь навязать человеку нужную мне эмоцию, я чувствовала себя рыбаком, подсекающим жирного вертлявого осетра. Никакой опыт не давал гарантии, что леска не оборвется в самый неподходящий момент или другая внезапная неприятность не нарушит мои планы. Но единственный способ узнать, получится или нет, — попробовать.
Глубоко вздохнув, я припала к маленькому окошку — какая удача, что оно вообще здесь было! — и постучала в дверь. За грохотом, царящим вокруг, мужчина в лаборатории не услышал этот стук, и тогда я забарабанила в дверь громче, не рукой, а ногой. Но даже так мои манипуляции увенчались успехом только после того, как длинные автоматные очереди наверху ненадолго стихли. В момент этой короткой благословенной паузы ученый испуганно повернул ко мне голову. Прежде чем заговорить, я хотела установить зрительный контакт. Наши взгляды встретились, и я забросила первую удочку.
«Доверяй мне, — мысленно повторяла я, разворачивая свой дар. — Доверяй. Доверяй. Ты мне доверяешь».
А вслух произнесла другое.
— Пожалуйста, впустите меня! Тут какой-то ад. Мне страшно, — я пыталась выглядеть безобидной и паникующей. Обычной женщиной, попавшей в передрягу, оказавшейся не в том месте и не в то время. — Умоляю вас, мистер. Дайте мне спрятаться. Меня же убьют.
Я даже слезу пустила, но благодарить в этом надо было не мои посредственные актерские способности, а ужас перед очередным провалом. Если ученый мне не поверит, если не откроет дверь и мы с Агентом не доберемся до врат в Ильмар, страшно подумать, что будет дальше. Всю жизнь скрываться от Совета? Вздрагивать от каждого шороха? Бояться, что однажды на пороге нашего убежища возникнет тот, кому Агент не сможет сопротивляться? Кто-то, вписанный в его коды как неприкосновенное лицо. Я не хотела такой судьбы!
— Умоляю, мистер! Здесь стреляют. Пожалуйста, дайте мне спрятаться.
«Доверяй, доверяй».
— Я ваша новая уборщица. Только сегодня устроилась, а тут началось…
К счастью, окошко было маленькое, и мужчина в лаборатории мог видеть только мое лицо и частично — шею. Серый комбинезон — стандартная одежда тренеров и кураторов на базе — не слишком походил на униформу поломойки.
Ученый колебался. Сделал шаг в мою сторону и застыл, хмурясь с подозрением.
«Доверяй».
Я всхлипнула. От адреналина меня трясло так, что даже не надо было притворяться, изображая ужас и панику.
— Мистер, пожалуйста. Впустите. У вас безопасно.
Влажный палец соскользнул с кнопки, которую я все это время удерживала: общаться через толстую бронированную дверь можно было только с помощью микрофона и динамика.
Когда я вернула палец на кнопку и снова посмотрела в окошко, то увидела, что мужчина идет к двери.
— О, спасибо, мистер. Спасибо! Да хранят вас боги. Только, умоляю, быстрее.
Поймав взгляд ученого, я старалась больше не разрывать зрительный контакт. В школе эмпатов нас учили по возможности смотреть жертве в глаза. Считалось, что при таком подходе результаты будут лучше. И я смотрела, боясь даже моргать. Даже шевелиться. Кажется, я и дыхание задержала.
Только бы не сорвался с крючка! Только бы что-то не пошло не так!
Ученый приблизился к окошку. Через стекло я увидела, как он наклонил голову, вероятно, потянувшись к замкам.
Выстрелы наконец прекратились. В коридоре повисла мертвая, зловещая тишина, и в этой тишине я отчетливо услышала лязг ступеней металлической лестницы, по которой кто-то спускался. Горло сдавило спазмом. Я резко обернулась и с облегчением заметила Агента, отчего-то замершего на нижнем пролете. Опустившись на колено, он достал из кармана какую-то вещь и попытался закрепить ее под сетчатой ступенькой.
«Бомба!» — догадалась я. Взрывное устройство размером с зажигалку, полученное от Мелинды перед побегом.
Установив смертельную малышку там, где ее трудно обнаружить, Эль повернул голову в сторону двери. Его палец замер на кнопке включения таймера.
Прислушиваясь, Агент внимательно следил за круглым табло над окошком. Как только раздался щелчок опирающихся замков и цвет табло сменился с красного на зеленый, эльф нажал на кнопку. И пошел обратный отсчет. До взрыва оставалось ровно тридцать минут. Тридцать минут на то, чтобы открыть портал в Ильмар и навсегда убраться с этой базы, из этого мира.
На пороге возник ученый.
— Заходи быстрее, — пробормотал он, а потом побледнел, затрясся, его глаза расширились в ужасе — на лестнице мужчина заметил Агента.
«Обман, ловушка», — читалось на его бескровном лице. Ученый скользнул взглядом по моему серому форменному комбинезону и окончательно понял, что его провели. Он попытался захлопнуть дверь, но Эль-Охтарон оказался быстрее — метнулся к нему, как тень, как призрак, презирающий закон земного притяжения. Он успел всунуть ногу между закрывающейся металлической створкой и рамой, закрепленной в проеме. Резким, неуловимым движением Агент толкнул ученого в грудь, и тот отлетел на несколько метров.
Мы вошли в лабораторию.
Врата в Ильмар бросались в глаза сразу. Их ни с чем нельзя было перепутать. В самом центре просторного помещения возвышалась огромная стальная конструкция — арка шириной в два человеческих роста, высотой — в четыре. Вся ее поверхность была изрезана светящимися символами, а пространство между стойками мягко мерцало голубым.
— Как это включить? — зашипел Агент, за шкирку поднимая ученого с пола, куда тот рухнул после удара в грудь. — Быстро заводи свою игрушку и отправь нас на другую сторону.
— Сейчас… сейчас, — проблеял испуганный «Халат». Он дрожал всем телом, и неудивительно: перекошенное от ярости лицо воина кого угодно заставило бы намочить штаны.
Я посмотрела на дверь. Та была закрыта. На базе по-прежнему царила гнетущая тишина. Сколько бы я ни вслушивалась, не могла уловить ни звука. Тихо, как на кладбище.
