Кладу кусок обратно на мангал. Ещё не хватало! Мара подходит к кролику.
– Эм дом боло… – бормочет она, закрывая глаза. – Хоёр сагай нэгенде…
– Никак заклинание? – скептически поднимаю бровь.
Стреляет в меня хмурым взглядом.
– Не вздумай есть. Козлёночком станешь!
– Мара… Ну, хватит. Пора уходить! Ты зеркало не разбила… – киваю я на последнее, оставшееся целым.
– Это пусть сами разобьют.
– А кто там лежит?
– Один буйный Боо.
– Боо? Апаклы сказал, что я – Аяктай боо.
– Аягтай. Да. Ты такой. Ну всё, теперь действительно пора.
Мара засовывает в рюкзак волчонка.
– Да ты что, Мара?! Его-то куда? Оставь его здесь. Пусть в лес убегает.
– Я не могу его оставить. Он очень ценен. Он – функция. И задействован в нескольких ветвях моей хакерской программы. Знаешь, как долго я искала подходящего??
– Да зачем он тебе?
Мара замирает, закрывая глаза и слепо вглядываясь в небо. Мне хочется подойти и впиться в её яркие губы. Но я тоже просто поднимаю лицо к небу.
– Кого ждём? Змея Горыныча?
Солнце закрывается тяжёлой, низкой тучей.
– Таштал ударил в бубен.
– В гостях у сказки! Отвал башки просто…
Глава 3
Сказки Мары
– Мара!! Что ты делаешь??
Мара складывает поленья валом в несколько больших куч.
– Помогай…
– Нужно уходить. По дуге в пару километров, и там уже выходить к берегу и сматываться. Их тепловизоры на километр бьют точно.
– Они заблудятся, Ванечка. Темнеет… – опасно улыбается Мара. – Что мне, за ними по тайге потом бегать? Мне лень. Я маяк им делаю. Чтобы шли напрямую сюда. Поджигай, – кидает она мне коробок спичек.
Послушно зажигаю первую гору поленьев. В принципе, идея хорошая. Если сделать температурный заслон, то нас они за ним не увидят. И мы сможем немного оторваться. Тепловизор же на разницу температур реагирует. А от таких кострищ здесь всё нагреется…
– Мара, у них не только тепловизоры, но и транквилизаторы в стволах. Игорь Васильевич велел тебя живой привезти, но в отключке. Поэтому стрелять из винтовок будут без всяких разговоров.
– Нда? Тогда я им прицел немного собью…
– Как?
– Небольшое искривление пространства. Очень небольшое… – словно уговаривая саму себя. – Чтобы модераторы нас не спалили.
Срывает с шеи кожаный шнур, и бусы рассыпаются по земле.
– Как-то так.
– Что это? – смотрю я в недоумении.
– Ты что, сказок не читал? «Бросила Баба Яга оземь свой гребень, и вырос густой лес»… Я не Баба Яга, конечно, но кое-какие домтои тоже имею.
– И что ты сейчас бросила?
– Буумал домтой. В нём заключена частичка Морока. Теперь здесь, как в неэвклидовом пространстве Римана, две параллельные прямые могут пересекаться. Один из атрибутов Морока – увеличивать коэффициент кривизны пространства. Ты же программист у меня? Должен быстро сориентироваться в программе Яви. Второй атрибут Морока – Илбэ, гипноз по-вашему, ну и ещё «навья пелена» – нарушение плотности пространства между Явью и Навью, это тоже Морок играет. Запоминай, Ванечка. Времени у меня мало тебя учить. Если тебя морочат, лучше не двигаться. Потому что это – как идти по реальному пространству в виртуальных очках. Опасно. И в последнюю очередь нужно ориентироваться на свои органы чувств, так как они все тоже инструменты Морока.
– На что же ориентироваться?
– На интуицию ориентируйся!
– И где она, интуиция?
– В твоей шишковидной железе.
– Шишковидная железа – атавизм!
– Ага… Как и аппендикс был до той поры, пока учёные не обнаружили, что он – это иммунная лаборатория тела, которую они исправно удаляли десятилетиями. Что привело в итоге к таким мутациям вирусов в популяции, что ахнуть можно! Нет в созданном природой атавизмов. Кроме единственного – глупой человеческой самонадеянности.
– Стоп, стоп, стоп! – поднимаю я ладони. – И как это поможет? Буумал этот, что ты рассыпала?
– Каждая бусина немного искривляет пространство. Морок не действует на меня. Он моя производная. Следовательно, я не искажаюсь, а кривизна траектории пули увеличивается. Вот брось шишку в дерево.
Наклоняюсь, поднимаю и запускаю в ближайшую сосну. Шишка пролетает в полуметре от ствола. Как?! Летела же чётко и траекторию не меняла! С удивлением смотрю на Мару.
– Мда… Перестаралась я с бусинами. А теперь закрой глаза и брось ещё раз, ориентируясь на своё внутреннее ощущение цели.
Послушно исполняю и слышу стук шишки о ствол дерева.
– Попал?! – открываю я глаза.
– Естественно. Морок действует через органы чувств.
– Не знаю, как бригаду охоты, а меня ты уже заморочила. А если это будет случайная пуля?
– Случайность – атрибут Хаоса. А он более высокая функция, чем я, – вздыхает Мара. – Его вмешательства я не смогу избежать. Но зачем ему вмешиваться? – задумчиво замирает она. – Одну работу делаем. Пока, – поправляется она. – Ну… В подавляющей части флуктуаций его намерения, – ещё раз уточняет, словно я могу понять, что она имеет в виду.
– Ма-ра, – терпеливо вздыхаю я.
– Да идёт, идёт твоя бригада. Не волнуйся. Началась охота…
Дрова трещат, разгораясь.
– Значит, они нас уже видят?
– Видят. Йага…
Мара кивком показывает рыси за могильные плиты. Они не просматриваются тепловизором. Рысь уходит за них. Мара присаживается перед последним целым зеркалом. Задумывается на пару секунд. Достаёт из кармана маркер и несколькими штрихами изображает пиранью с человеческой кистью в зубах.
– Зачем? – смеюсь я, вспоминая её шутку.
– Пусть белоглазый его разобьёт… – и звучно произносит: – Хоёр сагай нэгенде…
– А что ты сейчас сказала?
– Это очень сильное заклинание. Переводится как: «С этого мгновения два становятся одним». Концентрация намерения на определённый предмет и место. Это тоже маяк, ловушка, искажение времени-пространства. Он притянет.
– И кролик притянет? Которого есть нельзя.
– И кролик.
Мара опять внимательно оглядывается.
– Эх… Покричать бы баншей и разнести всё к чертям! Да нельзя мне. Найдут сразу Гаал и запечатают. Приходится игрушками обходиться.
– Кто найдёт?
– Модераторы…
Опять модераторы? Нам бы от охотников смыться!
