Конечно, профессионально владеющий мечом настырный черт в конце концов все-таки сумел прорваться сквозь войско противника. Он добрался до развалин, окинул цепким взглядом окрестности и (разумеется!) приметил возвышающуюся над полем битвы одинокую женскую фигурку. Варвара избрала себе в качестве наблюдательного пункта полуразвалившуюся крепостную стену и удобно на ней устроилась, даже не подозревая, что представляет собой отличную мишень. Рюрик уловил в ближайших к графине кустах какое-то движение и вгляделся пристальнее. Похоже, мысль о прекрасной мишени пришла в голову не ему одному.
– Пригнись! – крикнул лэрд, выпуская по подозрительным кустам два арбалетных болта. Болты с чавкающим звуком прошили голову снайпера, однако тот даже не обратил на них внимания. Если бы он был человеком, выстрел черта, безусловно, отправил бы его на тот свет. Но снайпер был вурдалаком. Умертвью. И простреленная голова совсем не помешала ему как следует прицелиться. И выстрелить.
Варвара не успела философски порассуждать на тему о том, как мало времени отпустила ей собака-судьба. И даже не успела испугаться. Она просто почувствовала резкий удар в спину, взорвавшийся острой болью, и удивилась, почему парящих в высоте птиц стало слишком много…
Разумеется, Рюрик понимал, что уже слишком поздно. Понимал, когда подхватил Варьку на руки, когда принес ее в ее замок, когда орал на врачей, чтоб они кончали мотать головами и сделали хоть что-нибудь… Наемный убийца, сам не раз и не два наносивший смертельные раны, он с профессиональной точностью мог определить, сколько еще ударов сделает Варькино сердце. Однако мысль о том, что он никогда больше графиню не увидит, в голове лэрда укладываться никак не хотела. Более того, против подобной идеи восставало все его существо. Варвара слишком любила жить. И получать от жизни удовольствие. Ей совершенно не шла эта бледность, это отстраненное выражение на лице, это абсолютное непротивление происходящему… Робкий пульс в голубой жилке на тонком запястье еще несколько раз неуверенно толкнулся и стих. Рюрик разжал пальцы. Хрупкая рука безвольно упала вниз и свесилась с кровати. Черт резко поднялся, подошел к окну, распахнул створки и уткнулся лбом в косяк. Судорожно сжатые в кулаке лэрда четки натянулись, треснули и рассыпались по ковру бусинами. Однако Рюрик даже не обратил на это внимания. Он смотрел вверх.
Там, по недосягаемому для нечисти небу, плыли облака. Медленно, плавно, никуда не торопясь… Они были белыми. Абсолютно. Кипельно-белыми. До слепящей рези в глазах. И небо, по которому они двигались, было белым. Только оно никуда не плыло. Оно падало…
* * *
Охрим, вздрогнув, обернулся на грохот и с изумлением увидел, как его надежно запечатанная заклинаниями дверь вместе с развороченным косяком отделилась от стен и рухнула на пол. Колдун возмущенно схватил свой магический жезл и даже попытался им замахнуться, но… почувствовав у собственного горла холодную сталь, от идеи проучить незваного наглеца благоразумно отказался… Охрим выпустил жезл из рук и осторожно скосился на прибегшего к столь решительным мерам типа.
– Верни ее, – спокойно сказал лэрд. Колдун нахмурился. Ему совершенно незачем было уточнять – кого именно. Охрим всегда был в курсе происходивших событий. – Верни ее. Сейчас, – приступил ближе к колдуну Рюрик.
Настороженный хищный взгляд дикого животного, которое в любой момент может стать кровожадным… жестокость впивающегося в кожу холодного лезвия… Охрим поднял руки, признавая собственное поражение.
– Хорошо. Но здесь тебе не благотворительное общество. И даром я ничего делать не буду.
– Чего ты хочешь? – сразу же перешел к делу Рюрик.
– Ну, у тебя есть выбор… Ты можешь подписать со мной контракт… и с этого момента слушаться меня… когда я прикажу тебе кого бы то ни было убрать…
– Угу. И этим кем-то обязательно окажется кто-нибудь из Варькиных друзей… если не она сама…
– Или отречься от собственного замка и титула.
– Что?!
– А ты что, надеялся, что Тьма так и позволит тебе безнаказанно помогать Светлым силам? Нет уж, Рюрик. Тебе придется выбирать. Либо ты лэрд Тьмы, и тогда нечего спасать чьи бы то ни было жизни, либо ты никто и звать никак, и тогда твори чего хочешь, потому что Тьме не будет до тебя никакого дела. Предлагая заключить контракт и перейти в мое полное подчинение, я тебе еще навстречу иду…
– Я подпишу отречение.
– Подумай, Рюрик!
– Я уже подумал! Так что колдуй давай! Причем в темпе, пока процесс не зашел слишком далеко… иначе еще минут несколько, и вернуть Варвару уже никому не удастся…
– Как скажешь, – недовольно нахмурился Охрим и подошел к своему магическому зеркалу.
Ухрин всегда знал, что он не самый лучший монах в этом мире. Поэтому даже и не пытался взывать к небу с молитвами. Он просто опустил руки, сполз вниз по стенке и закрыл лицо ладонями. Смелости выйти из палаты к Варькиным друзьям и сказать, что графиню спасти не удалось, у него совершенно не было. Да, конечно, закаленные в боях воины прекрасно знали, что рана графини была смертельной. Они все об этом знали. Однако… до последнего момента ждали чуда. Чуда, которое так и не произошло. Монах с трудом поднялся, подошел к Варькиной постели, опустился на колени и уткнулся горячим лбом в холодные простыни. Он тоже не хотел верить в случившееся! Он тоже не хотел думать о том, что для феерической графини все уже кончено! Однако ни впадать в отчаяние, ни даже давать волю собственным чувствам священник просто не мог. Он еще должен оставить силы для того, чтобы сделать несколько шагов вниз по лестнице, предстать перед Варькиными друзьями и официально сообщить им о смерти графини. Монах собрался с силами и, пытаясь отвлечься от мрачной тишины, прочитал про себя короткую молитву.
– Эй, Ухрин, ты спишь, что ли? – неожиданно прервали его благочестивое занятие. – Во, блин, нашли кого приставить к больной девушке… – Ухрин вскинул голову и, открыв рот, уставился на недовольно протирающую глаза Варвару. – Слушай, принеси мне водички, а? Пить хочу – умираю.
– Варька! – сжал графиню монах в своих медвежьих объятиях. – Но как же… как же так? У тебя не прощупывался пульс… и на зеркале не было никаких следов дыхания… как же такое возможно?
– Откуда я знаю?! Я только-только свет в конце тоннеля увидела. И на тебе! Выдернули, как редиску из грядки… Что за люди?.. Умереть не дадут по-человечески…
– Варька… – Не верящий своим глазам монах еще раз сжал графиню в объятиях и вытер невольно набежавшие слезы. – Господи, надо же сказать всем, что ты жива! – и Ухрин пулей выскочил из комнаты.
– Воды он мне, конечно же, не принес, – пробормотала Варька, вставая с постели и следуя за монахом.
Появления Ухрина в зале уже ждали. И когда прослезившийся, пошатывающийся от усталости монах наконец появился, все восприняли это однозначно. Мужчины тут же начали снимать головные уборы, а с женской половины раздались приглушенные рыдания. Буквально ворвавшийся в зал Рюрик посерел и уцепился за косяк.
