И все же, за делом, отвлекалась.
Работая ступкой, не удержалась от очередного вопроса, посвятив его Евдокии. Не оставляла меня в покое ее неприязнь ко мне, по сути, совершенно ей незнакомой женщине. Так что я прямо и спросила. А домовиха только усмехнулась.
- Дуська-то? – уточнила она. – А, - махнула рукой, - не обращай, значится, внимания. Она такая усю жисть дурноватая.
- Я бы не сказала, что она дурноватая. Просто какая-то настроенная на вражду!
- А енто у них так принято. Они жеж завсегда такие, злыдни, значится. Особливо те, у кого помета нет.
- Чего? – я едва ступку из пальцев не выронила. – Чего нет.
- Дятей! – Маруся подозвала меня и показала на котел, в котором забурлила родниковая водица. Вот не знаю, можно ли такую воду кипятить? Мне казалось, что при кипячении она теряет все свои полезные свойства. Но спорить с профи, то бишь с Марусей, не стала. Ей виднее. Она варит зелья уже лет так….цать, а я всего второй раз. И то, первый не считается. Там я только смотрела да на ус мотала.
- Детей у нее нет? – поняла я.
Маруся кивнула.
- И мужика, значится, тоже. Да поди его туточки найди хорошего-то. Да еще, шобы ей, горемышной, подходил. Она жеж не каждого приветит. А как обратитси, так любой значится ноги сделаеть.
- Обратится? – повторила, чувствуя, что начинаю что-то понимать. Только это понимание заставило мое сердечко забиться быстрее. И явно не от облегчения.
- Она что, оборотень? – выпалила то, что первое пришло на ум.
- Так, - домовиха указала на измельченный мирт. – Сыпь, значится, его первым.
Ага. Разговор пока отменяется. Зелье наше все!
Послушно взяла мисочку с миртом. Бросила в кипящую водицу, отметив, как она булькнула с этакой жадностью. Далее последовали чешуя с змеиной кожи, листья одуванчика, собранного на рассвете первого летнего дня, кость мыши, толченая, слава богу, не мной, до состояния белого порошка – одна ложка, чайная, к слову, и грибы-бородавочники, мелкие такие. Со слов домовихи, собраны в пещерах где-то в Сибири, насколько я поняла из описания.
Все это я бросила, перемешала и пошла мучить последние части зелья, которые надо будет бросить аж через полчаса после кипения того, что мы уже опустили в воду.
- Так что там с Евдокией? – уточнила, напомнив о прерванной беседе. – Она оборотень, да?
- Эгеж. Медведица, значится, - кивнула Маруся и я покачнулсь.
- Это что, в Ложечках живет оборотница, а Волков и не чешется ее прибить? – поразилась я. – Он же колдун и с нечистью борется. Почему же ее не трогает.
- У нас в дяревне усего полно. И перевертней, и прочих. Но мы жеж миром жавем, значится. И Добрынюшка он колдун добрый. За просто так никого жизни не лишает, понимаешь, Вась?
- Так оборотни, они же зло! – воскликнула с удивлением.
Маруся рассмеялась.
- Ой, Василисушка! – проговорила она. – Зло! Дык Дуська-то никаво ни трогаеть! Чаво ж ее жизни то лишать. Жавет сябе, да жавет. Тока мужика у ней нету. Такого, шоб подстать ей был, понимаешь. Медведя ей надобно. А то бедная баба изошлась. Ездит вот, по городам, ищет, да все никак. Потому и злая! Оборотни оно же только волки часто встречаютси. А медвядей мало. Ей жеж не каждый подойдет. Нужон наш, а не белый там, али еще какой.
- Панда! – буркнула я, но Маруся не услышала.
Мы провозились еще немного, затем, спустя положенные пятнадцать минут, добавила остальные ингредиенты, помешала деревянной ложкой и присела устало на стул. Вытянула ноги, покосившись на домовиху, поражаясь ее энергии.
- Марусь, ты что, не устала? Присядь, а!
- Вот ишо! Устала. День тока знамо началси. Куда ж сидеть! – и завозилась, убирая со стола.
Вот и разница между нами, городскими ленивыми слабаками, подумалось мне. В деревне все по-другому. Тут надо работать. А я не привыкшая. Пока втянусь, если, вообще это произойдет.
Когда в окно тихо постучали, услышали мы обе. И я, и домовиха.
Маруся важно подняла голову, прервав занятие: тряпка-стол, - и безошибочно нашла взглядом нужное окошко.
- Эть еще хто? – проговорила она.
Я посмотрела в направлении ее взгляда, но никого не увидела. То есть, сначала не увидела. А потом, когда за стеклом появился букет, который сам по себе парил в воздухе, порадовалась, что сижу на стуле.
- Это что? – спросила, вскинув руку и тыкая в сторону окна и букета отменных роз на длинных стеблях. В городе один такой цветочек стоит огого. А тут, даже навскидку, не менее тридцати. Это кто же так раскошелился, интересно знать?
- Щас узнаем, - Маруся подошла к окну. Открыла ставни и хмыкнула, сказав: - Ну, залятай, коль прислали.
Это она кому? Летающему букету?
Я прищурилась, готовясь сама не знаю к чему. А букет пролетел в дом и направился прямо ко мне. По пути следования рядом с букетом проступили и очертания того, кто его нес.
Так что, цветы летели не сами. Впрочем, лучше бы это было не так. Потому что существо, которое держало букет, заставило меня икнуть от удивления и толики страха.
Нет, ну, когда, спрашивается, я перестану так реагировать на нечисть, а? Ведь уже и Кащея знаю, и водяного с русалками, колдун вот через дорогу живет, да и Маруся обещала с лешим познакомить. Вчера продукты покупала у оборотня, а сегодня это крылатое недоразумение с хвостом и зубастой пастью. На чертика похоже.
- О! Прекрасная Василиса! – запищал мелкий бесенок и протянул мне букет, упав на одно коленце. Все это он проделал в воздухе, не опускаясь на пол.
- Этак можно поседеть, - произнесла я.
- Букет-то бяри! – посоветовала домовиха. – Там записулька есть, хто послал, зачем послал!
- У меня еще ода вашей неземной красоте, - между тем, вручив букет, проговорила мелкая нечисть. – Петь? – и оскалился: - Оплачено!
- Э, нет! – я замахала руками. Оду в исполнении этого чудища я не вынесу. А вот записульку, как выразилась Маруся, нашла почти сразу, среди цветов.
Это был обычный квадратик открытки. На одной стороне нарисована роза, на другой красивым почерком выведены слова:
«Жду несравненную спасительницу моей жизни на олимпиаду! Взял на себя дерзость занять для вас и вашей домовихи лучшие места на балконе и не приму никакого отказа. Весь ваш. Кащей!».
Я даже присвистнула.
- Вот это да! – произнесла и перечитала послание, все еще не веря своим глазам.
А про олимпиаду я забыла. И что теперь делать?
- Может, все же, спеть? – повторил посланник, хлопая крылышками.
- Нет! – уверенно покачала головой.
- А ответ будет? – уточнила нечисть с надеждой.
