Нужное зелье выбирали вместе. Я, как у нас уже повелось, зачитывала вслух состав и ингредиенты, постепенно узнавая и мотая на ус то, что советовала домовиха. А она в этом деле была огого как подкована.
- Значитси, так! Конску мяту Дусе ни пошто не можна, - сказала она, когда я прочитала первый состав. – Бо ентот ее жаних озвярееть от такого составу-то! А мята яво усилить.
- Хорошо. Нет, так нет! – я послушно прочитала следующий рецептик. И его домовиха забраковала.
- Ентот для людей подходящь. На медведя-то на целого могет не подействовать, даже ежели она ему целую бутылку вольет в горлянку! – посетовала Маруся. – Слабое воно, поняла?
- Поняла, - я достала огрызок карандаша, по счастливой случайности завалявшийся в рюкзаке, и сделала пометку на полях книги.
Для людей. Ага! Чтобы проще было. Ведь, как говорят, иногда лучше тупой карандаш, чем острая память.
- А послушай-ка это, - пролистав, остановила выбор на очередном зелье. Остролист, толченый базилик, жопки муравьев сушеные, крылья бабочки, непременно с пыльцой и умершей своей смертью, толченые зерна кукули, ясмир болотный сушеный и паутина осенняя, десять грамм.
- О! Оно! – оживилась моя хозяюшка. – Дуся медком сдобрит и уйдет енто питье за милое дело! Ишо и добавки просить станет!
Выбор был сделан. Готовилось оно два дня. Ну да не беда. Время было. Дуся она рядом живет. Если что, придет еще раз. Тут главное, чтобы зелье настоялось, да в темноте, да в сыром месте! Почему в сыром? Да кто ж это знает.
Потратив полдня на приготовление заказа, я выдохнула с облегчением, когда передала зелье домовихе, а она, в свою очередь, закупорив глиняный кувшин, утащила его в погреб, где нашла сырой угол с пауками и прочими неприятными обитателями старых домов.
- Усе готово! – потирая руки, Маруся казалась очень довольна сама собой. Мы еще немного посидели на кухне, выпили чаю.
- А знашь шо? – закусывая бубликом, заявила моя маленькая подружка.
- Шо? – не дразнясь, а просто повторяя невольно приятную речь домовихи, ответила я.
- Я все про Добрынюшку хочу побалакать, - улыбнулась хитрюга.
- А что о нем говорить? – сделав вид, что не понимаю, грызанула бублик.
- Нравишси ты яму. Вот шо. – С деланой важностью объявила Маруся.
- Мы вроде уже говорили на эту тему, - отмахнулась я. Но отчего-то на душе стало приятно и легко. А что, если она права? Что, если я ему действительно нравлюсь, а?
- Он добрый мужик, хоть и колдуняра, - прихлебывая сладкий чай, принялась втирать мне свое мнение домовиха. – Ты енто, знамо приглядись. Авось, глядишь, сладитси меж вами двома.
- А что, история знает союз между ведьмой и колдуном? – притворно удивилась, приподняв вверх брови.
- В жизни оно всяко бываеть, - проговорила Маруся. – Тям боле, шо вы оба светлыя. А значится, нет в том греха.
- А у меня как бы кавалер есть, - брякнула зачем-то и пожалела. Ведь Ден никакой мне не кавалер. И что это я вспомнила его? Хотела урезонить и угомонить маленькую сваху? Так обижать ее нельзя. Она для меня столько делает, а я…
Даже стыдно стало.
- Жаних, шо ли? – как-то погруснев, уточнила Маруся.
- А, пустое, - я махнула рукой. – Я его не люблю. И от него, кстати, сюда сбежала, в ваши Ложечки.
- Дык тогда… - начала было моя подруженька, да закончить не успела.
Воздух пронзил жуткий и неприятный сигнал автомобиля. Я вскинула голову, удивленная этим звуком. У Добрыни внедорожник вопил не так противно. А этот…
- Е-мае! – вскинувшись, бросилась к окну и выглянув во двор, а точнее, на дорогу, застонала от ужаса и разочарования.
Нет! Вот не зря говорят, помяни….и он явится.
- Блин! Мама! – зарычала я, глядя, как из дорогого красного авто, звучно хлопнув дверью, выбирается он. Мой почти забытый кавалер.
- Енто исчо хто? – забравшись на подоконник и прячась за шторкой, Маруся выглянула на дорогу.
- Ден! – простонала я.
Ну, мама! Ну удружила! Вот я как чувстовала, что она мне подложит свинью, то есть, Дена.
Я ведь ей говорила! Я ведь просила ее! И че он приперся в деревню, да еще на своей спортивной тачке, разодетый как в ночной клуб. Даже волосы и те уложены волосок к волоску. Не иначе, прежде чем ехать ко мне в Ложечки, посетил салон красоты.
- Уууу! – завыла я.
- Шо с табой? – охнула домовиха. – Худо сделалось?
- Лучше бы худо! – прорычала я. – Этот франт ко мне. Марусь, не надо, чтобы он видел тебя.
- Дык, сама про то ведаю, - последовал ответ, и моя домовиха спрыгнула на пол уже черной кошкой. Я же стояла у окна, глядя на то, как Ден, положив руки на бедра, озирается по сторонам. Черные дорогие очки поймали солнечный луч и бросили «зайчика» в сторону моего дома. Почти сразу, парень повернулся и увидел меня, торчавшую в окне.
- Блин! – не удержалась от негодования.
Сегодня же позвоню маме и выскажу все, что думаю по этому поводу! Это ведь она прислала его сюда. Больше некому. Вот тебе и Почта России... Во всей, так сказать, красе.
- Блин, ну, блин! – подавив желание присесть и спрятаться от взгляда бывшего (да, да! Для меня он именно такой. Бывший!), я выдержала и даже спину распрямила, глядя, как он снимает свои очечи и машет мне рукой. Да так по-приятельски, словно мы расстались как минимум друзьями.
Сообразив, что его заметили, парень открыл багажник и извлек на свет божий две набитые одеждой сумки.
Все же, мама. Теперь это подтвердилось. Придется его впустить. Забрать вещи и оправить назад, к его поклонницам, к коим я более отношения не имею.
Краем глаза заметила движение там, за машиной Дена. Кажется, это колдуняра вышел на крыльцо, поглядеть, кого принесло в Ложечки. Но рассматривать соседа было и далеко, и некогда, так как бывший уже закрыл багажник, подхватил сумищи, и легкой пружинистой походкой подошел к калитке.
Придется впустить и вещи забрать. А дальше? Нет, как добрая хозяйка я должна его чаем напоить, а там и отправить восвояси. Нам такого гостя не надо.
Чувствуя обиду и даже злость на маму, вспоминая ее высказывания о том, что Ден хороший мальчик и что ему стоит дать второй шанс, шагала к двери. Ноги нести меня просто отказывались. Но не впустить парня в дом…
Ну, мама! Ну, подсобила!
Маруся забралась на диван, вольготно разлеглась и, подняв голову, уставилась в сторону двери, явно любопытствуя по поводу гостя. А мне отчего-то вдруг захотелось, чтобы Ден стал этакой злобной нечистью, и чтобы дом просто не впустил его внутрь.
Громкий, я бы даже сказала, наглый стук в дверь, заставил ее открыть. Ден стоял на пороге широко улыбаясь во все свои тридцать два, белоснежные и ухоженные. Я скользнула взглядом по дорогой черной майке, обтягивающей идеальный торс, по кожанке, наброшенной сверху. Не обошла взглядом и золотую цепку в мой мизинец толщиной (и как у него только шея не прогнулась от подобной тяжести?) и на часы, торчавшие на запястье.
