- У! – захотелось пнуть его по коленке, да побольнее. – Ты что, так и будешь стоять и ничего не делать? – вырвалось раздраженно-шипящее. Там же ворюга! – и едва не вцепилась в ворот его рубашки, ну, чтобы встряхнуть и привести в чувство.
Но в этот момент дверь распахнулась. В доме вспыхнул свет, и я, застыв с руками, тянущимися к шее Волкова, уставилась на то, что увидела на пороге.
Хотела снова завопить, но в горле что-то сдавило и, вместо крика, я попросту икнула.
Добрыня перехватил меня за талию своей лапищей и, не давая возможности прийти в себя, просто занес в дом, пока я продолжала икать. А потом меня, икающую, усадили на диванчик и оставили таращиться на чудище, которое подошло ближе на своих коротких ножках, уставилось большими желтыми глазищами и спокойно так спросило:
- Шо, горемышная? Воздух не в то горло попал?
- А… - выдавила я. – Ик!
- Ей бы водички! – проговорил сообщник мелкого чудовища, соседушка Добрыня.
- Вы! – прохрипела я и нашла в себе силы посмотреть на Волкова. – Вы! Ик!
- Ей бы чяво-то покрепше, чем водичка, - кивнуло чудище. – Щас организую, - и, развернувшись, прошлепало босыми ногами по чистому, вымытому полу.
Я посмотрела существу вослед. Нет. Это точно не было карликом. Да и, скорее всего, это была женская особь. Но какая же уродливая. Мутант, не иначе.
Чудище ростом едва ли доставало мне до бедра. Лохматое, словно соседушка, с платком на космах, в каком-то подобие платьица, оно поражало воображение. Хотелось икать и нервно хихикать.
У мутантика оказалось широкое лицо. Нос картофелиной, и два огромных глаза, похожие на полную луну. Кожа темная, словно после длительного пребывания на солнце. А может, это была карлица мулатка? В глазах явно читался разум. Да и говорило чудище адекватно. Но от этого не становилось менее страшно.
Икая, ждала, пока существо вернется. Сосед-богатырь стоял тут же, сложив на груди сильные руки. А я не знала, что и делать. Нет, совершенно точно, бежать нет смысла. Этот (тут я бросила взгляд на Добрыню) вмиг догонит и скрутит. Да и куда бежать? К деду Степану? Боюсь, даже если мне и удастся это безумие, то старый перечник сдаст меня своим односельчанам, или однодеревенщикам. Даже не знаю, как правильно сказать. От жути происходящего в голове полная каша.
Чудище тем временем вернулось из кухни, держа в руке стакан, полный наполовину, и…
Тут я даже вытаращилась от удивления…
И кусок сала на черном хлебе.
- На-ко. Пей, - оно подошло ко мне и сунуло все добро в руки. А я и приняла.
- Только залпом пей. Легше станет, - сказало, а само так смотрит, пристально, словно я была его, или точнее, ее, завтраком.
Добрыня, глядя на мой стакан, усмехнулся.
- Пей, - подтвердил слова мутантка.
А я и выпила. Черт дернул, не иначе.
- А! – завопила, едва проглотила залпом эту светлую муть.
Горло обожгло. На глазах выступили слезы. Я закашлялась, чуть не выронив из руки хлеб и сало.
Что это они мне сунули? Яд?
- А ты занюхай, да закуси! – посоветовало чудище.
- Лучше бы убили сразу! – выкашляла я слова.
Чую, глаза у меня вылезли из орбит. И теперь висели на добром слове.
- Зачем же убивать-то! Исшо пригодишси, - существо оскалилось. – А самогоночка у меня добрая. Нихто не жаловалси. Щас легше станет. Ты тока занюхай хлебом. Дело говорю!
«Самогоночка?!» - пронеслась мысль в голове.
- Марусь, надо было бы воды, - проговорил Добрыня спокойно. – Откуда в их городе хорошая самогонка. Да и непохожа девчонка на пьющую.
«Маруся?» - я забыла про огонь в горле и уставилась другими глазами на существо.
Как этого мутантика Добрыня назвал? Именем кошки? Бррр… даже головой затрясла.
- Да я знаю, шо делаю, - отмахнулось существо. – Да и самогоночка ента из особого, значит, запасу. С травками нужныма. Щас наша Вася успокоитси, и мы покумекаем.
Глава 3.
- А не отключится в самый важный момент? – изогнул бровь Волков.
Маруся даже губы надула.
- Обижаешь, Добрынюшка! Я жеж с травками на «ты». У меня так сразу не отключитси.
Все это время, пока эти двое выходца из былинных сказок, обсуждали меня так, будто я была предметом мебели, сидела да моргала, ощущая, как в голове, да и теле, становится легко-легко. Хваленая кошкина самогоночка начала действовать, не иначе.
Кошкина…
Самогоночка…
Боже, что я несу! Ик!
- Может вы, наконец, объясните, что происходит? – потребовала, глядя поочередно, то на страхолюдину, то на здоровяка. – Или разбудите меня, если я сплю!
- Может тябе яблочка моченава принясти? – уточнила Маруся. – Али огурчика? Правда, у меня остались токма с прошлого года. В ентом не успела. Дом-то закрытый стоял.
Отрицательно качнув головой, отползла на дальний конец дивана, от чудиков подальше. Добрыня, видя мое отступление, снова усмехнулся.
- Не боись, Вася! – Маруся присела на край дивана, и теперь ее короткие ножки болтались в воздухе. Волков остался стоять. А я отчего-то уставилась на ноги этого существа. Они были босые, широкие, совсем не по росту крошке. Полагаю, Маруся страдала плоскостопием и излишними мозолями.
- Не боись? – повторила я за существом. – Да ты что такое? А ты, - повернулась к Добрыне, - все знаешь, а ничего не сказал! Не предупредил, что я в этот кошмар попаду. Да если бы я знала, что тут гоблины шастают, я бы ни ногой в ваши Ложечки! Ни дом мне не нужен, ни книга!
Маруся сдвинула брови. Подсела еще ближе, явно втираясь в доверие.
- Не гоблин я, вот ишо глупость кака! – произнесла она. – Я домовиха.
- А кошка? – уточнила я. -Ты что, оборотень?
- Нет. Нормальная домовиха. Кошкой обращаюсь, шобы народ не пугать. А так, если шо надо, могу и такой, ну какая есть, - последовал ответ.
Домовиха! Мама родная! Куда это я попала? В сказки Пушкина? Может и Добрыня не Добрыня вовсе, а какой-нибудь водяной или леший? Или еще кто похуже!
Верить в подобное не хотелось. Но Маруся казалась такой настоящей, что отрицать очевидное не было смысла.
- Я при ентом доме ужо который десяток лет жаву. Помню увсех ведьм, хто был в вашем роду.
- Ведьм? В моем роду? – повторила я. -Это ты что, намекаешь, что я ведьма?
- Натуральная, - бросил насмешник Волков.
- Потомственныя, - в тон ему, заявила домовиха. – Мы ж почему сразу тябе все не рассказали, вчерась, как приехала. Проверить надо было, ты это, али не ты.
