- Е-мое! – вырвалось невольное. – Не могу! Отвлекаюсь!
- Не то слушаешь, - попенял мне Волков.
- А что, если это не то само лезет в уши, - пожаловалась с долей иронии.
- Попробуй еще раз.
Я попробовала. Даже глаза закрыла. Мне показалось, что вот именно это точно поможет!
Над ладонями было тепло-тепло. Я зажмурилась еще плотнее, сосредоточившись на звуках, пытаясь преодолеть все то, что мешало и услышать то, что мне было неведомо. И тут вздрогнула от теплых губ, прижавшихся к моим губам.
Добрыня.
Сердцу сделалось уютно и радостно. Его губы коснулись моих слегка. Мужчина шепнул:
- Не открывай глаза и руки не опускай, - сказал и обхватил ладонями мое лицо, углубляя поцелуй, забирая в плен мою нерешительность, мою неуверенность.
Сладко. Боже, как же сладко!
В груди заныло. В животе снова ожили эти самые бабочки, запорхали, щекоча, обжигая. В какой-то миг захотелось вскинуть руки, обхватить ими шею колдуна и прижаться еще теснее, а затем запустить пальцы в его шевелюру, такую густую и жесткую.
А потом мелькнула мысль, что целоваться с бритым намного приятнее. Но почти сразу все лишние мысли, улетели прочь, унося меня в тайный мир, подвластный только двоим.
Когда Добрыня отстранился, разрывая наш поцелуй, я даже фыркнула от недовольства, но тут Волков коснулся моей щеки и проговорил:
- Открой глаза и посмотри!
Я послушалась и едва не отпрянула назад, когда увидела, что над моими руками пламенеет не шар. Нет. Это был костер. Громадный, пылающий, но не обжигавший ни меня, ни колдуна.
Магическое пламя. Пламя, которое мы с Добрыней создали сами.
Он одним легким движением поднялся на ноги.
- Теперь брось в меня, - велел.
А вот такого я не ожидала.
- Брось. Не бойся. Ничего со мной не случится. Я же колдун! – улыбнулся мужчина.
Ох и самоуверенный же тип, хоть и целуется так, что голову потерять можно!
- Да я не за тебя волнуюсь, а за свой чердак и книгу! – поставила на место Волкова. Только он моим словам не поверил.
- Все под защитой, - пообещал. – Бросай, да не промахнись, ведьма!
Ах, так! Ведьма, значит?
Вот, вроде и правду сказал, но почему так обидно стало?
Взвившись на ноги, бросила пламенем в наглую морду лица Волкова, рявкнув:
- Получи, фашист, гранату! – и даже подпрыгнула от удовольствия, когда огонь ударился об руки Волкова. Тот успел выставить блок и пламя, едва коснувшись колдуна, полетело в сторону.
- Еще! Давай! – прорычал Добрыня, когда огонь, шлепнувшись об преграду, осыпался пеплом на ковер.
- А, на! – я швырнула чем-то. Руки были пустыми, до замаха. А затем из ладони вырвалось пламя. Шар, чуть меньше размером, чем дынька. И тоже полетел прямиком да в колдуна. Приятный момент!
Волков и его отбил, но тут шар вместо того, чтобы спокойно и, главное, тихо, рассыпаться о преграду, вдруг как взорвался. По ушам ударило взрывной волной, и я присела, закрыв лицо и уши руками, еще не понимая, что произошло. В тот же миг Добрыня оказался рядом. Обхватил руками и куда-то понес. Затем уронил меня на диван в гостиной, а сам бросился вон из дома.
Я же расплющила глаза и увидела над собой взволнованное лицо домовихи.
- Ой, Марусь, это я, нечаянно… - начала было оправдываться, да краем глаза заметила марево, полыхавшее за окном.
Резко подскочив, бросилась вперед, не веря своим глазам.
Там, через дорогу, за невысокой каменной оградой, полыхал дом.
Дом Добрыни.
Глава 22.
Глаза протерла повторно, но ситуация не изменилась.
Это что же, я сделала? Но у меня просто силушки не хватит, чтобы дом подпалить, да еще и с таким уровнем защиты! Только внутри сделалось дурно и я поняла, что надо бежать за Волковым, помочь ему с тушением пожара. Вряд ли здесь, в Ложечках, дежурит бригада пожарных. Еще один минус, так сказать, деревни. Это ближайшая в райцентре, не иначе.
- Ох, - Маруся шмыгнула к окну. Там уже кто-то бежал из деревенских по дороге к дому Волкова. Ну и я решила не отставать, мысленно молясь, чтобы не моя сила была виной этого кошмара.
- Ты куды? – домовиха было рванула за мной, да вовремя опомнилась. Кошки еще на пожаре не хватало. А в другом виде ей выходить к народу никак нельзя. А то, что сейчас к пожарищу сбежится вся деревня, так же точно, как и то, что Маруся домовиха.
- Как куды? Тушить, помогать, - я обулась в кроссы, запихнув мешавшие шнурки в обувку. Времени не было даже толком шнурки завязать. Потом.
- Ох! – повторила моя хозяюшка. – Вядро возьми хоть! Оно тама, у колодца!
- Ага! – кивнула на ходу и только хлопнула дверью, вылетая наружу.
Дом горел со стороны облюбованной мной веранды. Но жадное пламя уже перебиралось к крыше и центру. Пока я искала ведро, а потом бежала со двора, у дома Волкова уже толпился тот немногочисленный народ, проживавший в деревне.
Кажется, все Ложечники вышли на подмогу. Я мельком разглядела Евдокию – она громыхала пока пустыми ведрами, топая по дороге. А вот и женщина, имени не помню, ну, у которой внучка. И молодуха – ее я прежде видела мельком.
Появился здесь и совершенно незнакомый мне мужчина с красным баллоном, предназначенным для борьбы с пламенем, и еще пара незнакомых лиц. Только знакомиться сейчас было не время и не место.
Я забежала во двор к Волкову, встала в очередь от колодца до дома, чтобы передавать ведра. Успела подумать о том, что таким методом потушить дом вряд ли удастся. Люди выстроились в цепочку от колодца до веранды. Передавая друг дружке ведра, полные воды.
Один из мужчин крутил колесо, доставая воду, разливал по ведрам и снова принимался за дело. В свете пламени лица присутствующих казались красными и отчего-то немного жуткими.
В воздухе воняло гарью, дышало жаром и трещало дерево, под натиском пламени.
Передавая ведра – мое уже затерялось – то и дело оглядывалась, пытаясь найти Добрыню. А еще хотела увидеть Прошку и Маркиза.
Страшная мысль о том, что домовой и его любимец там, в доме, надышались дымом и, возможно, умирают, пронзила грудь. Еще и Волкова не было поблизости.
- Ох, беда-то какая! – рядом появился дед Степан с пока еще пустым ведром. Он перебросился с кем-то из деревенских парой фраз и встал рядом со мной, врезавшись в цепочку.
- Как это его угораздило? Проводка шо ли! – запричитал курильщик. Я покосилась на старика и удивилась, заметив, что он не курит. Но его вечная спутница трубка торчала из нагрудного кармана поношенной серой рубашки.
