Он расплатился, закрыл дверь и пару раз стукнулся лбом о стену. Внутри открылась огромная черная дыра, состоящая из беспокойства и ужаса. Он боялся за Сашу, боялся за нерожденного ребенка. Его ребенка, что бы там ни говорила генетика. Захар уже ощущал его своим и потерять всё сейчас. Ни за что. Он найдет лучших специалистов, если потребуется, повезет Сашу за границу к мировым светилам. Но если будет патология плода несовместимая с жизнью, он все равно ничего не сможет сделать. Здесь не помогут ни его миллиарды, ни врачебные связи. Этот малыш, который еще и на человека не похож, уже стал участником лотереи на выживание.
— А ты очень любишь пельмени? — раздалось вкрадчиво за спиной.
Обернулся и глянул на смущенную Катерину. Девочка поняла его вопросительный взгляд правильно и пояснила:
— Я случайно всю пачку высыпала.
Он заставил себя загнать панику как можно глубже. Еще не хватало, чтобы она передалась его девочкам. Его, чтобы они там себе ни думали.
Улыбнулся и ответил:
— Нормально, еще и маму накормим.
— Захар, — Катюша все еще мялась в дверях, — спасибо. Я думала, ты мне не поможешь.
Говорят, что женская логика кривая. Ха! Если логика и детская, и женская одновременно — вот где головоломка. Захар подошел к Катерине и, присев напротив, спросил:
— Это еще почему?
— Ну я тебя тортом, лаком для ногтей. Ты, наверное, обиделся.
— Не переживай, было даже забавно, — хохотнул он. — И запомни важную вещь. Чтобы ты ни натворила, я никогда не брошу тебя в беде. Ты всегда можешь прийти ко мне и попросить помощи. Поняла?
— Угу, — девочка улыбнулась и внезапно повисла у него на шее. — Захар, ты самый лучший!
Это было мило и по-настоящему приятно. Он сердцем чувствовал, что за этим порывом нет очередного коварного плана. Катя сейчас искренна и абсолютно честна.
— Приятно. Но давай возьмем себя в руки и узнаем как там мама, потом какао, пельмени и спать!
Александра
Саша изучала взглядом потолок, пытаясь вновь почувствовать свое похожее на вату тело. Мысли в голове двигались вяло, а перед глазами танцевали странные расплывчатые пятна. Симпатичная женщина-доктор только что сказала ей три сотни успокаивающих слов, что-то вколола и ушла, оставив один на один с ветрянкой и страхом.
Это глупо. Она сама думала о том, чтобы избавиться от ребенка, но сейчас, когда её могут направить на прерывание, хотелось всеми силами сохранить это маленькое чудо. Пусть не будет в ее жизни Каверина, а останутся только подруги, Катюха, малыш, ипотека и работа круглые сутки. Пусть. Только бы он жил. Она все сможет, мир с ног на голову перевернет, только бы он жил.
Никакого аборта не будет, чем бы там история с Кавериным не закончилась.
— Мама!
Катюша вихрем влетела в комнату и тут же бросилась к ней обниматься.
— Я так испугалась. Ты в порядке? У тебя ничего не болит? Я больше не буду с тобой ругаться никогда-никогда, — тараторила дочь. Она тут же завалилась на кровать, обхватила ее руками и ногами и довольно замерла.
— Катерина, не грей маму, у нее и без того температура, — раздался знакомый до боли голос.
Захар, мать его, Ковальчук. Почему он всегда оказывается рядом в самое тяжелое время? Еще немного и ей начнет казаться, что этот доктор на полставки подрабатывает ангелом-хранителем.
— А ты как здесь оказался?
Даже замутненный разум мгновенно отсигналил, что она лежит на постели в неприлично откровенной пижаме. Попыталась прикрыться, но на одеяле уже валялась Катюха, и Саша смогла лишь натянуть на себя уголок. Ну прям почетная девственница перед первой брачной ночью, не иначе.
— Когда ты не проснулась, Катерина пришла ко мне за помощью.
Саша глянула на часы и ужаснулась. Время уже перевалило за полночь.
— Катюх, ты почему не позвонила Стейш? Ладно Музу нельзя нервировать, а Стейш бы приехала.
— Она не врач, а он да, — буркнула Катюша и снова вцепилась в неё.
— Логично, — поддержал Захар. — Катерина, иди пельмени выключи. Я пока с твоей мамой поговорю. Трогать не буду, — мужчина на всякий случай махнул руками.
— Не смешно, — фыркнула дочь и послушно потопала вон из комнаты. В дверях остановилась и добавила. — Трогай сколько хочешь!
Саша чуть с кровати не упала от такого царского разрешения.
— А если я против? — вяло поинтересовалась она.
— Тогда сами разбирайтесь, только недолго. Мне Захар какао обещал! — заявила дочь и сбежала, плотно прикрыв за собой дверь.
В полумраке комнаты они несколько минут смотрели друг на друга. Саша не могла придумать, что сказать. Спасибо? Что происходит с Катей? Мне страшно, Захар, я боюсь потерять ребенка. Последнее она никогда не произнесет вслух.
Он несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, а потом ответил:
— Я поговорил с врачом. Никаких показаний к аборту пока нет, скрининг в двенадцать недель пройдешь в медицинском центре Креспо, у нас хорошие врачи. Тогда поймем, есть патология из-за ветрянки или нет. Сейчас важно следовать указаниям врача, — подошел и сел на край кровати. — Катерину не ругай, она очень испугалась, когда ты не проснулась. И обещала вести себя хорошо, теперь очень старается.
— Спасибо.
Выбора не осталось, на все невызказанные вопросы он каким-то неведомым образом уже ответил.
— Ерунда. Я побуду здесь до утра, если ты не против.
— Не надо, я сейчас позвоню Стейш.
— Позвони, пусть приезжает утром часам к восьми. Катерина права, все-таки я врач и если тебе станет хуже, то от меня толка несколько больше, чем от твоей замечательной подруги.
— Думаю, я старовата для твоей пациентки, — вымученно улыбнулась она.
— Ничего подобного. Моя няня однажды сказала,что каждая женщина в душе - маленькая девочка. Считай, что я лечу её.
Дыхание на секунду перехватило, сердце сжалось от правильных слов и подкатывающей к горлу волны благодарности.
Их взгляды снова встретились. Саше показалось, что температура вновь подскочила на несколько градусов. Голова закружилась, когда он, глядя ей в глаза своей безумной голубизной, подался вперед.
Они были вдвоем в спальне, на её мокрой от пота постели и не могли разорвать переплетение взглядов.
— Что ты делаешь? — шепнула она, когда Захар оказался совсем близко.
— Катерина разрешила мне тебя потрогать. Как я могу отказаться? — его голос изменился. Стал низким, бархатистым, манящим. Как у того, кого Саша тщетно пыталась забыть. Вновь доктор был очень похож на того самого варвара из клуба.
Чем ближе он был, тем ярче она ощущала то самое чувство спокойствия, надежности и умиротворяющей силы. Кожей чувствовала энергию человека, в которого можно завернуться как в теплый плед и пережить всё: болезни, невзгоды, выходки Катерины, даже увольнение. Пережить всё. Это было так маняще и сладко, что она сама подалась вперед.
