— Да, поверенный, друг и, так вышло, душеприказчик. Мне очень жаль, что вы не успели.
— Мне тоже, — силы были только шепнуть и ничего более.
А дальше все закрутилось само собой. Отец и Василий Тимофеевич, так представился незнакомец, все спланировали и организовали заранее. Сотрудники ритуальной службы были уже в пути, чтобы помочь им оформить все необходимые документы.
— Саша, у меня есть право подписи. Вы поезжайте домой, отдохните. Его увезли в морг, так что попрощаться вы сможете только завтра. Я все здесь улажу и напишу вам, когда все подготовят.
— Нет. Я останусь.
— Это неразумно. В твоем положении… — начал было Захар.
— Я сама решу, что и как делать в моем положении, — отрезала она. — Он умер один, я должна хотя бы что-то сделать.
Ну как он не понимает, ей просто нужно быть, хоть как-то быть здесь. Хоть как-то заглушить эту боль от мысли, что близкий человек умер в одиночестве. От мысли, что она не успела сказать ему последние слова и услышать его. Всё это огромным комом собиралось в груди, давило, разрывало, норовя выбить ребра.
— Хорошо. Василий Тимофеевич, мы остаемся с вами.
Мы? Саша поймала спокойный взгляд Захара и не нашла в себе сил его прогнать. В такой момент глупо изображать сильную женщину. Сейчас она слаба как никогда, ей нужен кто-то рядом и какое счастье, что это Захар. Спокойный. Сильный. Уверенный. Надежный как скала, а временами устрашающий как штормовое море.
— Кстати, Александра, отец оставил для вас письмо. Я нашел на тумбочке.
Дрожащей рукой она сжала простой белый конверт и, не в силах читать сейчас, сунула его в карман джинсов.
Вскрыла конверт его намного позже, когда тихо вошла в полутемную прихожую и, потеряв остаток сил, опустилась прямо на стоящий в углу пуфик. Муза, которую она попросила присмотреть за дочерью, и сама Катюша уже давно спали, ей никто не помешает.
Усталость была такой сильной, что мысли путались, как сонные овечки прыгали с одного на другое. Сил не осталось даже для слез. Она достала конверт, аккуратно надорвала и вытащила просто листок в клетку.
Знакомый крупный почерк, буквы чуть гуляли, а линии местами были неровными.
Он умирал. Умирал один в палате хосписа. Саша представила, как дрожащей рукой папа держал ручку и с трудом выводил короткое послание.
“Я должен был быть рядом с тобой каждый день.
Прости меня за всё, доченька…”
— И ты меня прости. Я должна была приехать раньше, — прошептала она, прижимая к губам листок бумаги, словно надеялась, что отец услышит. — Я должна была быть рядом с тобой…
Слезы застилали глаза. Она не сразу смогла прочитать дальше.
Сделай отцу прощальный подарок, когда придет время,
просто скажи счастью: “Да”
Папа
P.S. Дом теперь твой. Будь счастлива в нем со своей семьей так же, как я был счастлив с твоей мамой”
Грусть сменилась растерянностью. Что он имел в виду? Какое счастье? Какая семья? Саша вытерла слезы и отчего-то нахмурилась. Неужели, отец до последнего оставался самим собой и приготовил ей напоследок какую-то злую шутку?
В любом случае она подумает об этом завтра или даже послезавтра.
***
Траурные выходные прошли как в тумане. Саша куда-то шла, с кем-то говорила, кому-то даже кивала и постоянно чувствовала одно — горячую руку, аккуратно сжимающую её ладонь. Захар как-то само собой все это время был рядом, а у неё снова не нашлось сил его прогнать.
Муза, которая не любила все эти похоронные дела, сначала предлагала свою помощь, но Саша, помня её эмоциональность, оставила излишне самоотверженную подругу присматривать за Катюшей.
Дочь новость восприняла спокойно, даже равнодушно. Только долго хмурилась, глядя в экран мобильника, а после тряхнула хвостиками и убежала играть с Музой в Монополию. Ничего удивительного, ведь все, что она знала о дедушке — это подслушанный разговор о том, как он хотел отправить маму на аборт.
Стейш тоже рвалась на помощь, но её взял в бессовестное круглосуточное рабство Илья Серов и отпускать не собирался. Так и остались Саша и Захар вдвоем в этой похоронной процессии.
Уже поздно вечером, когда последние слова сослуживцами были сказаны, тонна грустных взглядов получена, а за окном заунывно моросил дождь, Саша сидела в машине Захара и смотрела в пустоту, слова сами прилетели на язык:
— Я понятия не имею, как тебя отблагодарить. Просто не знаю...
— Возьми, — вместо ценника, ей под нос сунули плотную темно-синюю коробку.
— Что это? — она растерянно провела пальцами по чуть бархатистой поверхности.
— Подарок. Лежит здесь уже два дня. Всё время забывал отдать.
Подарок? Ей? Саша несколько мгновений смотрела на коробку и прислушивалась не тикает ли там бомба с часовым механизмом. Здесь должен быть подвох. Он слишком хороший: помог и с ветрянкой, и с Кузей, и с похоронами. А теперь еще и подарки дарит.
Саша видела здесь два варианта: либо он влюблен в неё по уши, либо рано или поздно выставит счет. В первое она верить отказывалась, ожидая второго, ибо зачем ему мать-одиночка с почти двумя детьми. Ни один нормальный мужчина на такую не позарится.
Бомбу не услышала и осторожно открыла крышку, под которой обнаружилось:
— Я не возьму! — она тут же попыталась всучить Захару обратно последний айфон. — Это очень дорого.
— По-моему, мы это уже обсуждали.
Он попытался выйти из машины, но Саша успела схватить его за предплечье и удержать на месте.
— Так не пойдет. Я могу понять продукты, ладно. Могу принять то, что ты тратишь на нас с Катюшей кучу своего личного времени. Тут ты прав, это твое время и тебе решать. Но такие подарки. Я должна знать, зачем.
В тишине салона натянулась невидимая струна и замерла в ожидании удара. Даст ли невидимый музыкант первый аккорд? Каким он будет? Саша боялась представить, но должна была узнать.
Захар смотрел долго, будто ища что-то в её полных решимости глаза и, кажется, не нашел. Мужчина осторожно освободил свою руку и ответил:
— Не ищи подвоха там, где его нет. Я просто хочу помочь вам. По-дружески.
— Мы не такие близкие друзья, — отрезала Саша. И чего ее так задело это “по-дружески”? Аж передернуло.
— Поговорим об этом в другой день. Ты устала. Уже почти час ночи, нам обоим завтра на работу.
— Не заговаривай мне зубы.
Она сама не знала какой бес в нее вселился, но вцепилась в эту ниточку и всерьез решила выяснить всё. Слишком много странного было в поведении Захара. Сначала Саша этого не замечала, потом не хотела замечать, а теперь не могла перестать об этом думать.
