Мой вопрос прозвучал резко даже для меня самого:
– Почему ты выдернула руку?
И лишь после, глядя в пораженные глаза рыжей колдуньи, сообразил, что сморозил. С чего столь внезапная резкость посреди обычной, почти дружеской беседы?
Дари максимально отклонилась на стуле, будто уходила от удара, схватила кружку и осушила ее залпом, как бокал крепкого напитка.
Я заставил себя подняться, налить новую чашку чая, поставить рядом с рыжей колдуньей, и вернуться на место.
Дари следила за каждым моим движением, за каждым шагом так, словно ожидала подвоха. Проклятье! Снова я напугал ее!
Зубы неприятно скрипнули, спину и шею свело от напряжения, дышать получалось через раз.
Дари судорожно сжала пальцами чашку и осушила напиток почти одним глотком. Маленькая, встревоженная, тихая… Словно птенчик перед охотником…
Я раздумывал – встать и уйти или попытаться разрулить ситуацию. Объяснить, как чувствую себя при мысли, что неприятен ей, может, даже противен, я не мог. Но и оставить все как есть, тоже выглядело неправильным.
Дари поставила кружку на стол с глухим стуком и посмотрела внимательно, с прищуром, с недоверием.
– Просто ответить на вопрос, пожалуйста, – примирительно попросил я, и только потом смекнул, что внезапно перешел на «ты», без малейшего согласия с ее стороны.
Дари вздохнула и кивнула. Я замер. Сердце глухо забилось в груди. В ушах застучали молоточки. Даже в преддверии атаки противника, глядя, как в корабль неминуемо вонзается плазменный снаряд, я не ощущал себя настолько раздавленным и беспомощным.
То, что происходило со мной в присутствии Дари, совершенно выбивало из колеи. Никогда и ни с кем в жизни я не испытывал таких эмоций.
– Мы не слишком хорошо знакомы, – осторожно начала она. – Я просто не привыкла. У меня давно не было друзей, родных. Я не привыкла к близким контактам. А тебя я совсем не знаю…
Она попыталась улыбнуться, губы задрожали, в глазах блеснули слезы. И мне стало стыдно за свое «выступление». Черт! Почему рядом с ней я совершенно перестаю нормально соображать? Я ведь вменяемый, умный мужчина. Капитан! Я читал досье на Дари. Не грязные комментарии и намеки на то, чем занимаются танцовщицы сэлфийского театра – биографию рыжей колдуньи. Я знал, как давно она одинока, как мало общается с окружением. В «свет» Дари не выходила, вечеринки танцовщиц не посещала. Ее никогда не видели с мужчинами или подругами в кафе, ресторанах, барах, да просто в торговых центрах. За сэлфийскими танцовщицами многие наблюдали как за диковинными животными на воле. Следили – чем они питаются, с кем проводят время, куда летают на выходные. Я прекрасно знал, что Дари – затворница. И уже очень много лет. Но даже не подумал объяснить этим ее жест.
– Извини, – улыбнулся примирительно. – Мне это в голову не пришло. Постараюсь запомнить.
Дари вернула улыбку, вдруг осторожно провела рукой по моей, и я опять размяк, разве что не замурлыкал, как счастливый кот. Это начинало бесить, но одновременно не хотелось ничего менять.
Я мечтал остаться рядом с ней подольше, пусть даже так, не удовлетворяя желание. Но в то же время я понимал, что правильней будет бежать, бежать от этой женщины, которая заставляла ощущать себя так… Лишала власти над собственными эмоциями, телом, разумом, которой так гордился бравый капитан охотников.
И последним наступило прозрение… бежать уже поздно. Даже не видя ее, не ощущая рядом, я все равно не избавлюсь от Дари. Буду думать о ней ежеминутно, вспоминать, перебирать в голове каждую секунду нашего свидания.
То, как она чуть склоняла голову, когда задумывалась и то, как недоверчиво поджимала губы, когда совершал очередную глупость. То как обрабатывала мою рану и то, как поглаживала пальцами ладонь. Мне всегда будет мало этой женщины. Она так ничтожно мало давала, но так много отнимала, когда отворачивалась и лишала общения… Черт! Я влип…
Дари наблюдала за мной, будто читала мысли и произнесла, с убийственным цинизмом переходя на вы:
– Что ж… Думаю, мне лучше принять душ и отдохнуть. Думаю, и у вас найдутся дела перед вылетом. Это не потому, что вы мне неприятны, просто я очень устала. Хочу побыть одна. Да и случившееся… Мне нужно успокоиться.
В груди быстро заколотилось, на языке так и вертелись аргументы. Я хотел сказать, что не помешаю. Буду сидеть тут просто как кукла капитана Эльриха. Как статуя. Я собирался возразить, что выговориться, излить страхи и переживания – лучшее, что можно сделать после пережитого ужаса. А я – самый лучший слушатель, самый благодарный и неболтливый. И еще я способен часами молчаливо ждать, пока она примет ванну и приведет себя в порядок. Тем более, что вылетаем мы лишь ранним утром, автопилот уже запрограммирован, а команда готова. Но Дари выглядела такой растерянной, расстроенной моей властью над ней и настойчивостью, что слова так и застряли в глотке.
Вместо этого я лишь сказал:
– Если понадоблюсь, вызови биобота, он покажет – где вторая каюта капитана. Если что-то случится, зови немедленно. Не бойся, ты сейчас с нами. Никто не войдет на корабль без моего разрешения. Никто не уполномочен даже прикоснуться к тебе на транспортнике охотников. Пока ты здесь, ты в полной безопасности. Расследование продлится пару дней, может чуть больше. К нашему возвращению все будет хорошо. Я позабочусь обо всем, задействую связи. Отдыхай.
Глава 4. Дари
После общения с Элом, (так я мысленно начала называть Эльхара), у меня остались очень смешанные, непонятные впечатления. Мужчина вел себя непоследовательно, и это ужасно нервировало. Я чувствовала себя рядом с ним как на вулкане. Вот сейчас грозный подземный зверь лишь вздрагивает, ласково урчит, свернувшись у твоих ног, а через минуту может уничтожить все вокруг потоком раскаленной лавы.
Временами Эл казался спокойным, добродушным – шутил и травил охотничьи байки. Я отвлекалась от пережитого, забывала о тревогах. Но потом вельтанин внезапно напрягался, даже вены вздувались на шее, и тело охотника каменело. Речь Эла звучала резко, немелодично, порывисто, дыхание становилось рваным. Он будто перевозбуждался – мгновенно и сильно, а затем успокаивался и вновь становился обычным. Я не могла разгадать Эла, предсказать его реакцию на жест или слово, и начинала побаиваться необузданной, непредсказуемой натуры охотника.
И в то же время он очень мне нравился. Было в этом вельтанине что-то такое… Даже не знаю – по-настоящему мужественное. Иначе и не скажешь. Меня восхищало то, как буднично Эл обещал, что решит все проблемы, и при малейших трудностях нужно звать лично его, а не кого-нибудь из биоботов или подчиненных. Меня привлекали такие мужчины. Настолько сильные, уверенные, серьезные, что рядом с ними можно было просто расслабиться и ни о чем не беспокоиться.
Вспышка Эла в конце нашей беседы стала последней каплей. Я вдруг поняла, что ужасно устала от общения, что вельтанина на сегодня слишком много. Да, порой в животе становилось тепло и щекотно, и я поражалась этим утерянным в веках, давно забытым ощущениям. Но я все время была начеку. А после случившегося на это уходили все последние силы.
