— Ну так целуй.
— Что? — а вот такого от чёрного я совсем не ожидала. Даже жевать перестала, смотря в упор на Ардела.
— Мы даже в тёмный уголочек ходить не будем. — доверительно шепнули мне так, что слышали все, — Сейчас все разом отвернутся и закроют глазки.
И наступила тишина. Серьёзно. А я всё ждала когда появится тот самый сверчок.
— Ардел… — попытался возмутится самый младший брат, пока я сгорала от смущения. Он же не серьёзно? Кажется, у меня даже щёчки заалели.
— Или им помогут, — добавил голос голубоглазого угрожающе, — выколоть глазки…
И все. Абсолютно все, будто по команде отвернулись, пока я панически пыталась придумать, что делать и почему именно в ту сторону бежать. Как так-то? Абсолютно все люди, что были в бальном зале, сейчас стояли отвернувшись и усиленно делали вид, что нас не существует. Ну кроме разве что Вайлета.
— Ардел, это…
— Ты нарываешься на братскую помощь? — тихо прошипел чёрный, угрожающе сверкнув глазами, пока я пыталась не задохнутся от смущения. Я, как и Бизмунд, пока проигрывала.
— Нет, — поджав губы, рыжик бросил на меня взгляд и отвернувшись, ушёл к трону.
— Ну, я жду, — послышалось тихое мне на ухо. Когда я, от стыда и неловкости, да и абсурдности всей ситуации, зажмурилась, надеясь, что это сработает как в детстве.
Если я вас не вижу, то и вы меня тоже.
— Много ждёшь, — прошептала, еле слышно, — ожидание явно не оправдано!
Чувствуя всю абсурдность ситуации, я не могла в это поверить! Расскажи мне кто, что на одном балу все дворяне тихо прислушивались к тому, что происходит за их спинами, пытаясь всё запомнить, чтобы потом приукрасить так, что правды там и не останется, я бы не поверила. Абсолютно все в этом зале просто стояли, отвернувшись от нас, делая вид что разговаривают! Но было видно невооружённым взглядом, что те, что стояли ближе, прослушивали нас из-за всех сил, как могли.
— Да неужели, — хмыкнул мужчина, склоняясь к моему лицу. Тихий гул нарастал, каждый усиленно делал вид очень сильной занятости и вообще, им не интересно, что тут происходит…
— Ардел — ты плохой человек, — тихо прошептала я шёпотом в губы склонившемуся мужчине, — просто ужасный!
— Не удивила, — с улыбкой накрыл мои губы чёрный, пока я стояла испуганным кроликом и боялась шевельнуться. Я не боялась так, даже когда увидела, как он голыми руками вырывал человеку позвоночник, как сейчас, когда его губы накрыли мои, осторожно раздвигая.
Пока его губы эксплуатировали мои, мужчина перебирал рукой мои пальцы. Оказывается, целоваться даже приятно. Если твой рот не насилуют, а нежно и легко целуют. Мужчина не пытался затолкать в мой рот свой язык, и проверить все мои пломбы, а просто… Чёрт!
— Не честно! Ты просто читер! — тихо хныкала от смущения и неловкости, прикасаясь к своим губам, не веря…
— Не знаю кто такой читер, поэтому мне даже не стыдно. — а вот Ардел был собой доволен, поэтому говорил полушёпотом не скрывая улыбки.
— А как же твоя репутация, — прикрыв лицо, прошептала я, наклонившемуся ко мне, мужчине.
— А какой от неё смысл, если всем однажды придется просто смирится, — засмеялся мужчина, так же в пол-голоса говоря мне.
— Что-то как-то скучно, вам так не кажется? — громко поинтересовался Бизмунд, который наслаждался представлением, — Думаю самое время, открыть бал танцем молодых? — и похлопал в ладоши, давая музыкантам, знак начинать. Виолончелист уронил смычок, а скрипач скрипку, пианист просто подавился. Скрипка не пострадала, в отличие от побелевшего скрипача.
— Танцем? — переспросила, понимая, что забыла. Всю неделю я всё думала, что же я забыла. Я забыла танцы.
— Отличная идея, — кивнул Бизу Ардел, пары уже начали собирается в середине зала. Ну вокруг середины, оставляя центр.
— Ар… Ардел! — шептала я, когда мужчина вёл меня к тому самому свободному центру. Пары на всякий сделали ещё один шаг от нас, стоило нам встать на наше место, где мы должны были блистать, — я танцевать не умею!
— Что? — нахмурился чёрный, — Ты же говорила, что можешь станцевать макриму прямо на столе с закусками.
— Не макраме, а макарену, это в основном движение рук. И танцует его обычно один человек, руками. — панически шептала ему прямо на ухо, когда он наклонился ко мне в поклоне, подавая руку, которую я приняла.
— Встань мне на ноги, — шепнул мужчина, стоило заиграть серому скрипачу.
— Что?
— Вставай! — поставив ноги на его сапоги, неуверенно подняла голову, смотря в голубые, ясные глаза, — расслабься и следуй за мной. За моими движениями. Под платьем всё равно не видно.
Прижав меня к себе, я бы даже сказала неприлично близко. Мужчина склонился к моему уху, готовый слушать меня и сразу отвечать. А мне, как бы стыдно не было признавать, это нравилось. То как он прижимается ко мне. Ощущать его дыхание на виске. И это тепло в теле.
— В этом макраме не будет каких-нибудь сложных пируэтов? — волнуясь от близости мужчины, которого боялась максимум часа два, спросила я. Остальное время я чувствовала себя с ним нейтрально, разве что дружелюбно настроена. А сейчас? Когда прошла всего вторая неделя? Он уже меня целует! Но самое ужасное, мне это нравится!
К скрипке прибавилось фортепиано, или это рояль? Никогда не разбиралась. Может это вообще, пианино. Мужчина мерно следовал спокойной музыке, таща меня за собой. Его шаг, мой шаг. Его поворот, мой поворот и юбка красиво взлетела. Переплетённые руки, мои ноги на его, а я немного волнуюсь, не слишком ли я тяжёлая?
— Нет. Почему сразу не сказала?
— Я забыла, что на балах обычно ещё и танцы бывают, — сжав его ладонь ответила, закусывая губу, — и ты молчал.
— Наверстаем, — вздохнул мужчина, делая резкий разворот. Юбка продолжала красиво развиваться, а я очень надеялась, что однажды она все же эволюционирует, — но сегодня ты танцуешь только со мной.
— А были ещё варианты? — подняла бровь, замечая, как на нас смотрят. Ну смотрят на нас в основном, как на сумасшедшую, сующую голову в рот зевнувшему дикому льву.
— С моими братьями. — кивнул чёрный, прижимая меня ещё ближе за талию.
— Не перегибай! — сразу надула щёки, такого больше не повторится!
— Я никогда не перегибаю, — смешно фыркнул тот, кто не перегибает, — я сразу ломаю.
— Я тебе поражаюсь…
— Да, я такой, — засмеялся мужчина, который очень серьёзный и опасный. То, что он опасный я видела лишь один раз, и постоянно выслушиваю это от других. Но… пожалуй, меня это больше не пугает. Пусть себе и дальше людей убивает и калечит. Главное, что не меня.
Я не готова кидаться грудью на амбразуру за первого встречного поперечного. Я вообще очень равнодушна к чужому горю или радости. Обычно если у кого-то из моих знакомых случалось что-то такое… я делала вид, что очень рада за них, или пыталась утешить, что я делаю из ряда вон плохо, но я пыталась показать искреннее переживание, несмотря на то, что в груди была пустота. Мне всё равно. Не со мной, ну и ладно.
