Таким образом, мы убили двух зайцев. Устроили средней класс на «восстановление». А строить надо много. Мы буквально поднимаем, уже империю, с колен.
Первой год Ардел много работал, просматривая жалобы, решения, отчёты и задачи. Я же, много училась тому, что нужно знать императрице. Ответственность за всю огромную страну лежала на наших плечах. Я старалась участвовать на всех собраниях вникая в дело и внимательно слушая. Если чего-то не понимала, уточняла у императора после собрания. Но. Никогда не смешивала рабочую и личную жизнь. Наедине мы старались не упоминать о работе.
Помимо изучения внешней и внутренней экономики доисторического мира, ещё я изучала с камергерами, камердинерами, дворецкими, экономками, камеристками, и кого там только не было, то как править дворцом. Создавать уют для императора. По типу, муж создаёт нужную обстановку, защиту, поддерживает финансово, жена же, создаёт уют и заботится о том, чтобы обстановка в доме процветала и была уютной.
То же самое делают и император с императрицей. Чтобы императрица могла создать то, чего желает муж, император должен создать обстоятельства. Вот он и создавал. И я создавала. Я для него, он для меня.
К сожалению, первый год у нас было очень мало времени. Зато мы навёрстывали его на втором году управлением огромной страны. Многое я уже усвоила, уроков стало меньше, правда стало больше дел. Но это не мешало нам отменять некоторые и быть друг с другом. Бизмунд иногда помогал нам. С делами и с тем, чтобы побыть наедине.
К слову, о Бизе, как бы он не показывал своё презрение и недовольство всякими отношениями, он влюбился. Я думала, что это непременно будет Августина, несмотря на всё его недовольство, ан нет. Ошиблась. Эта была та, в кого не верили братья. Девушка этого мира. Северянка. Дочь наших союзников. И по итогу… Да, они женаты. Уже год, как женаты. И Бизмунду очень нравится то, что она не пилит его, когда он пропадает в лаборатории дни напролёт.
Сама же Августина взяла театры в свои руки. Пару раз я писала ей сжатые сценарии, которые она разжимала, ставя пьесы. Именно она была той, кто отбирал актёров словами «Не верю!». Первое время она сама ставила хореографию, и выступала как на главных ролях, так и на второстепенных.
— Не перенапрягайся. — послышался вкрадчивый голос, а потом чужие и большие руки украли у меня перо и сердечко, — Тебе нельзя.
— Это ещё почему? — спросила, целуя наглого императора, — повторяешь уже неделю, а почему не говоришь…
— Я просто не хочу тебя расстраивать, — чернильницу закупорили, отложили перо и собрали мои бумаги. А я смету ещё не доделала…
— А почему ты уверен, что я расстроюсь? — меня аккуратно посадили на мой же стол.
Наши кабинеты, как я и хотела, были рядом друг с другом и соединялись боковой дверью.
— Когда мы говорим на эту тему, ты была всегда категорически против, — пробормотали мне в губы. Несмотря на три года брак наши чувства ни разу не ослабились, а казалось стали лишь крепче. Как и страсть между нами, разгоралась всё ярче и ярче.
— Хм… ум… так почему я расстроюсь.
— Потому что тебе нельзя перенапрягаться.
— А почему мне нельзя?
— Хочешь жаренных грибов? — этот вопрос поставил меня в недоумение.
— Конечно, я же люблю их, — подняла чёрную головушку на ладонях, громко чмокая чужие губы. От разговорах о грибах, покапали слюнки.
— Хм… скажу по-другому, — мужчина выпрямился, сверкая хитрым глазами. Подхватив меня на руки, к чему я уже привыкла и даже не кричала, муж потащил меня в сторону, предположительно, наших комнат.
Наши птенцы подрастали. За три года они выросли… не то что сильно. Но так их можно назвать птицами подростками. Они уже во всю летали и ослепляли людей. Любимые места малышей, мамины хрупкие и папины крепкие и надёжные плечи.
— Сильные маги. Очень сильные маги. Могут почувствовать и знать наверняка, даже если их жёны ещё не подозревает, о том, что он не один теперь сильный маг.
— В смысле? — нахмурила брови, непонимая, когда меня подкинули, проводя носом по моей щеке.
— Хорошо, скажу иначе, — засмеялся мужчина, что не убивал никого уже неделю, — Когда мальчик и девочка женятся, а потом долго и часто лежат вместе, обнявшись и держась за ручки, за руки держатся обязательно, иначе ничего не получится, появляются последствия. Маленькие такие. Нет, потом они растут, и последствия становятся большими…
— Ты хочешь сказать… — пробормотала, щурясь на него так, словно раскалываю опасного преступника.
— У тебя не было магии. Изначально. И вот, всплески большой силы, что говорят больше любых слов. — мною открыли дверь и поставили на ноги, чтобы упасть на колени предо мной и прижаться к моему животу лбом. Твою мать. Я же… не готовая! — Как бы я не хотел, как и договаривались, имя выбираешь ты.
— Мальчик? — тихо пробормотала, смотря с испугом на Ардела.
— Следующая обязательно девочка! — хрипло засмеялся мой муж, целуя меня через платье.
— Сам её рожать будешь! — возмутилась я, поднимая бледное, но такое счастливое лицо, — посмотри на лицо наследника, на кого похож будет, так и назовём…
Насупилась я, снимая с чужой головы костяные рога.
— На следующие девять месяцев… Нет, год с половиной, ты отстраняешься от дел. Приказ Императора!
— Что… Да без меня же… всё замрёт! Как все работать без меня будут? Весь дворец на мне!
— Биз временно возьмёт на себя твои обязанности, — мой муж прижался лбом к моему, опутывая меня в объятиях, — Он не сможет делать работу как ты, но всё же.
— Да конечно… Попробуй вытащи его из лаборатории…
— Приказ императора… ничего не поделаешь, — меня чмокнули в один глаз, потом в другой, — Ох уж этот подлый император… Да как он мог?
— Дурак… — пробормотала я, целуя его в ответ.
Осторожно держа на руках наследника империи, я боялась дышать. Маленький принц с самого рождения был завёрнут в меховые и шёлковые пелёнки. И вот, казалось уже месяц прошёл с его рождения, а я всё ещё боялась повредить хрупкого малыша, но всё равно кормила. Сама. Отказавшись от всех возможных кормилец. И отчаянно не понимала тех женщин, что так безалаберно относились к своим малышам.
Если во временя беременности местные женщины предпочитают грибы, местный аналог наших солёных огурцов, то меня неизбежно тянуло на сладкое. Особенно на мёд. Поэтому своего сына я ласково называла медочек.
А когда, после стольких часов проведённых в муках, когда Ардел стал моей грушей для битья, ибо отказывался оставлять в ту минуту один на один с родами, боясь, что… я могу не выдержать. Я ведь так боялась рожать. Я боялась детей… Понимая, если что-то пойдёт не так, он ничего не сможет сделать. Он боялся. Наверное, даже сильнее меня.
Но стоило только положить мне на грудь маленького страшненького наследника, в ожидании, когда я дам ему имя, я думала только о… славянской мифологии. Вспоминала, кто там живёт за Калиной. Я усиленно думала о чём угодно, кроме боли. Посмотрев в голубые глаза сына и на тёмненький пушок на голове, дальше не раздумывая я выдала:
